Баскетбольный роман Владимира Тамбова «Женщина для профессионала»
Новости команды
09.11.2021
Мы продолжаем публикацию баскетбольного романа Владимира Тамбова "Женщина для профессионала".
Публикуем по 2 главы в неделю.Глава 7
СТРАХ ЖЕНЩИНЫ
Вечером Калитвинцев позвонил своему бывшему партнеру на баскетбольной площадке, а ныне начальнику команды «Олимпия» Юрию Кочеткову. После традиционных слов приветствия и вопросов о житье-бытье Вячеслав спросил:
- Слушай, Юр, ты там через ваши каналы («Олимпия» была командой МВД) по номеру телефона сможешь адрес узнать?
- Без проблем, – ответил Кочетков, – позвони через полчасика.
Ровно через полчаса Калитвинцев позвонил вновь.
- Значит так, записывай, – Юрий продиктовал адрес, – это рядом с метро «Сокол». Прописана в квартире только Анна Сергеевна Жукова, 68 лет.
- Спасибо за помощь!
- Да не за что. Заходи, Слава, когда в Москве будешь, не забывай.
«Хороший Юрка парень, – подумал Калитвинцев, вешая телефонную трубку».
Выходит, Жанна обманула его, написала первый пришедший в голову номер телефона, чтобы не встречаться с ним, исчезнуть навсегда, ведь он даже фамилии ее не знает. Конечно, можно было поехать на «Мосфильм», начать поиски, только к чему, Жанна ясно дала понять, что не хочет его видеть.
Руководство среднеазиатской республики поставило перед спорткомитетом задачу вывести в Высший союзный дивизион две команды: футбольную и баскетбольную. Приказом по спорткомитету Калитвинцева назначили старшим тренером команды, которой предстояло играть в Первой лиге первенства СССР. Вскоре из ЦС «Красного знамени» пришло письмо с предписанием перевести Виктора Метелкина в московскую команду. Вместо него Гордиевский передал Калитвинцеву двух молодых баскетболистов, практически весь предыдущий сезон просидевших на скамейке запасных.
Местная федерация баскетбола развила бурную деятельность: взяла на себя проведение одного из туров Высшей лиги чемпионата Союза, организовала большой трехдневный семинар, на который пригласила тренеров команд Высшей и Первой лиг, сотрудников Федерации баскетбола СССР, ведущих научных работников, судей, спортивных врачей, психологов.
Гостей разместили в 30 километрах от города, в санатории всесоюзного значения, в горах. Чудесный воздух, прекрасный пейзаж, восточное гостеприимство, застолья с шашлыками, фруктами, винами – все это создавало непринужденную дружескую обстановку. Словом, участники семинара получили возможность не только активно поработать, но и хорошо отдохнуть.
Первый день был отведен обсуждению тактики итальянских клубных команд, используемых ими игровых схем. Зарубежной баскетбольной информации в страну поступало не так много. Поэтому всем собравшимся было интересно послушать «новости издалека». Советские баскетбольные тренеры варились, что называется, в собственном соку. Правда, нехватка информации была хорошим стимулом для собственных творческих поисков, и ряд тренеров, в их числе Калитвинцев, в этом направлении весьма преуспели. Большой интерес вызвало и сообщение руководителя комплексной научной группы, работавшей при сборной страны, а также выступление врача физкультурного диспансера, проанализировавшего причины травм голеностопа и спины у баскетболистов.
Второй день начался с выступления психологов. Попытки ввести психологию в тренировочный процесс были в спортивной практике новы и потому, как любое новое дело, несовершенны. Тренеры откровенно зевали, слушая докладчиков, стремление же психологов влезть в святая святых – во взаимоотношения между тренерами и игроками – вызвали открытое неприятие. Пожалуй, лишь позиция врача московского мединститута, молодой привлекательной женщины, была принята доброжелательно. Женское обаяние лектора не могло не смягчить тренерские мужские сердца. Однако главное было в другом: ее выступление в корне отличалось от предыдущих.
- Я поддерживаю своих коллег, в команде нужен психолог, но вижу его роль иначе. Психолог в команде – человек посторонний, чужой, чаще всего мало разбирающийся в том виде спорта, в который его пригласили работать. Вполне естественно, что игроки не склонны будут открывать ему душу, они скорее воспримут его негативно. Система «команда – тренер» замкнутая, изолированная, не терпящая прямого постороннего вмешательства. Нашу задачу я вижу в другом. Психолог, находясь как бы в стороне, выполняет роль аналитика, который на основе наблюдений дает полезные рекомендации. При этом он должен выполнять программу и задания тренера, а не лезть, подобно медведю из басни, в его огород.
- Если уж выбирать, то команде скорее нужен священник, как было раньше в полках русской армии, нежели психолог, – раздался из зала голос Васильева.
- Что же вы, Владимир Петрович, при прежней власти этот вопрос не поднимали, – съязвил сидевший в президиуме главврач физкультурного диспансера.
- Знаешь, почему Васильев проиграл Олимпиаду? – спросил один из тренеров у своего коллеги. – Говорят, поехав на полуфинальную игру с югославами, он забыл в гостиничном номере нательный крестик, который возил с собой на все матчи.
- Ерунда, – отмахнулся тот, – все это мистика, а я в нее не верю.
- Ну что же, уважаемые товарищи, – сказал, подводя итоги, руководитель семинара, – мы славно поработали, пора и перекусить. Через полчаса ждем вас в ресторане.
Войдя в обеденный зал, Калитвинцев сразу обратил внимание на столик, за которым одиноко сидела психолог.
- Разрешите, – спросил он и, получив утвердительный ответ, сел напротив.
- Видите, как плохо быть оппортунисткой, – улыбнулся Вячеслав, – коллеги игнорируют вас за сегодняшнее выступление, а наши тренеры попросту боятся.
- Боятся чего?
- Вашей красоты! – быстро ответил Калитвинцев.
- А вы, значит, самый смелый. Ну что же, тогда давайте знакомиться. Меня зовут Марина Владимировна Петрова. – Женщина улыбнулась.
- Вячеслав Иванович, – нарочито серьезно представился Калитвинцев, – тренер местной команды.
- Я знаю.
- О, – воскликнул Вячеслав, – приятно это слышать.
Марина пожала плечами.
- За два дня можно узнать значительно больше, чем фамилию тренера местной команды. Не надо ерничать, будьте самим собой, иначе у нас разговор не получится.
- Согласен, – ответил Вячеслав. – Предлагаю закончить разговор и заняться обедом. Как вам наши вина, или вы предпочитаете французские, итальянские?
- Я не пью.
- Совсем?
- Почти совсем. – Марина посмотрела на Калитвинцева. – Просто мне не нравится алкоголь. Предпочитаю находиться в естественном состоянии.
Калитвинцев пожал плечами.
- У меня и в мыслях не было предложить вам напиться. Вкус вина или коньяка я ценю так же, как вкус изысканных яств, с позиции гурмана. Ваше же отношение к вину мне непонятно.
- У вас тут потрясающая красота, я впервые в этих местах и испытываю настоящий восторг от увиденного, – сменила тему разговора Марина.
- Да, горы – это одно из чудес света, – кивнул Вячеслав. – Когда я был мальчишкой, жил в предгорье Северного Кавказа, лазание по горам было моим любимым занятием, но начал заниматься баскетболом, уехал в спортинтернат в областной центр, затем в Москву, а потом, – он запнулся, – потом горы стали для меня недоступны.
Калитвинцев думал, что Марина, как и другие женщины, с которыми он знакомился, сразу начнет интересоваться его ногой, но она молчала. В разговоре возникла пауза. Однако спустя несколько мгновений Марина заговорила.
- Вас удивляет, что я ни о чем не расспрашиваю? Просто я все о вас знаю, хотите, расскажу о вашей жизни, характере?
- Попробуйте, – ответил Вячеслав.
- Я сделаю это не из тщеславия, а чтобы повысить в ваших глазах значимость моей профессии, ведь вы, тренеры, в штыки воспринимаете нас, психологов.
- Тогда предлагаю прогулку, – сказал Калитвинцев. – Когда вам будет удобно?
- Давайте перед ужином, после вечернего семинара, заодно аппетит нагуляем.
Пройдя по длинной аллее парка, они зашли в одну из беседок.
- Начинайте, – попросил Вячеслав, – не терпится услышать о себе то, чего не знаю.
- В профессиональной сфере вам сопутствует удача, потому что, как говорится, вы занимаетесь своим делом и потому, что честны с теми, с кем работаете. Вы пользуетесь успехом у женщин – нам нравятся сильные, волевые, целеустремленные. К тому же ваше, простите за резкое слово, увечье... Русские женщины всегда отличались жалостливостью, а от жалости до любви один шаг. В старину в деревнях не говорили «я его люблю», говорили «я его жалею».
- Так, по-вашему, чем уродливее человек, тем его легче полюбить?
- Нет, я так не говорила. Вот что касается вашей травмы, то она весьма серьезна и вряд ли была получена в быту.
- Не угадали! Я не воевал в Афгане, не прыгал из горящего дома, спасая детей, я просто упал с высоты.
- Упали, чтобы подняться и взойти на высоту еще большую.
- В переносном смысле получается так.
- Подождите, – упреждающе подняла руку Марина, – не продолжайте, ваше падение связано с женщиной?
- С чего вы взяли? – удивился Калитвинцев.
- Вас любят женщины, но вы инстинктивно боитесь их, боитесь связать свою судьбу с той, кто любит вас и кого любите вы.
- Марина Владимировна, мы знакомы всего несколько часов, а вы делаете столь далеко идущие выводы!
- Чтобы понять мужчину, женщине порой не нужно много времени, к тому же я профессиональный психолог. Возможно, вы не осознаете того, что я сказала, но это факт, у вас комплекс женщины, страх женщины.
- Вы заканчивали медицинский и из психиатра переквалифицировались в психолога? – спросил Калитвинцев.
- Не совсем точно, но, в общем, да.
- Хорошо, что не в хирурга, – попытался пошутить Вячеслав. – Не хотел бы попасть вам под нож.
- Почему же, – тихо сказала Марина, – тогда я наверняка спасла бы вашу ногу. Становится прохладно, да и на ужин пора, пойдемте, Вячеслав Иванович.
- Знаете, – сказал Калитвинцев, – у меня не было бабушки цыганки, я профессиональный тренер, а не психолог, но завтра я расскажу вам о вас.
- Вот вы и обиделись, сильный, волевой мужчина!
Всю обратную дорогу они шли молча. А когда вошли в вестибюль санатория, навстречу им попался Васильев. Увидев Калитвинцева и Петрову, он воскликнул.
- Ого, у одной команды уже есть психолог! Вы с ним поосторожнее, он тот еще Дон Жуан.
- А я знаю, – улыбнулась Марина.
- Ну ты даешь, Славка, – Васильев хлопнул его по плечу, – и когда успел?
По завершении семинара организаторы закатили грандиозный банкет. Вечер был необычно теплым, поэтому все перебрались за столики на открытом воздухе. Калитвинцев в суматохе дел так и не сумел переговорить с Мариной, и вот теперь, когда он собрался подойти к ней, перед его столиком неожиданно возник Васильев.
- Садись, – усадил он поднявшегося Вячеслава, – надо поговорить. Есть к тебе небольшое предложение. Недавно я прочитал в одном журнале, что в ФРГ успешно делают операции на суставах. Описан случай, ну прямо как у тебя. У нас с Катериной деньги без надобности лежат, нам много не надо. Езжай, прооперируйся, хватит с костылем ходить, тоже мне Печорин.
- Грушницкий! – поправил Вячеслав.
- Да один черт, – махнул рукой Васильев, – заработаешь – отдашь. Я тебе в долг даю, так что не комплексуй. Да и ухаживать за тобой там будет кому, утку вынести или еще что, – подмигнул Васильев.
- Вы-то откуда знаете? – спросил Калитвинцев.
- Ты ж свою немку по всем кабакам московским водил и хочешь, чтобы это в секрете осталось?
- Спасибо, Владимир Петрович, я сам.
- Какой хрен сам, ты знаешь, сколько такая операция стоит?
- Я подумаю.
- Нечего тут думать.
В это время к их столику подошла Марина. Поздоровавшись, она обратилась к Калитвинцеву.
- Что же вы, Вячеслав Иванович, не держите слово! Забыли свое обещание?
- Нехорошо, Слава, – покачал головой Васильев. – Я за тобой рассеянности раньше не замечал, давай выполняй обещание, а я пойду коньяку выпью грамм 50, да шашлычку поем. Люблю я, грешным делом, покушать.
Вячеслав и Марина остались вдвоем.
Глава 8
БАБЬЕ ЛЕТО
- Марина Владимировна, – Калитвинцев приложил ладонь к груди, – поверьте, все время искал встречи, но сегодня последний день семинара. Поэтому у меня масса забот и хлопот.
- Не оправдывайтесь, не оправдывайтесь, – улыбаясь сказала Петрова, – сознайтесь, что испугались.
- Соглашусь с чем угодно, только не казните, – склонил голову Калитвинцев.
Марина присела на стул.
- Ну, Вячеслав Иванович, не терпится услышать, что вы обо мне думаете.
- Думаю я исключительно хорошо, но, помнится, вчера я обещал рассказать о вашей жизни, поскольку вы поведали о моей. Бывали когда-нибудь в нашем городе? – резко сменил тему Калитвинцев.
- Нет, прямо из аэропорта сюда.
- А улетать когда собираетесь, завтра утром?
- Да.
- Задержитесь на сутки. Самолеты в Москву летят ежедневно. Я покажу вам город, поверьте, он стоит того, там и поговорим. А сегодня... Посмотрите, какой чудесный вечер, не хочется ни о чем думать, ни вести никаких заумных разговоров. Из-за большой загруженности я крайне редко могу позволить себе отдохнуть, расслабиться. Не лишайте меня этого удовольствия.
- Ну хорошо, – после некоторой паузы ответила Марина, – пожалуй, я смогу задержаться на сутки, только вот как быть с билетами?
- Об этом не беспокойтесь, это моя проблема, – сказал Калитвинцев.
Следующим утром в служебной «Волге» они ехали по утопающему в зелени городу, которого лишь слегка коснулась золотая кисть осени.
- Ранней осенью у меня бывает какое-то особенное настроение, я бы назвала его грустной радостью, – сказала Марина. – Жизнь воспринимаешь наиболее полно, и одновременно ощущаешь ее скоротечность. Ведь и у Пушкина пик творческой активности приходился на осень. Нет, я не сравниваю себя с Пушкиным, но знаю, что подобное состояние свойственно многим.
- А для меня осень – прежде всего начало нового сезона. Голова забита тем, как он пройдет, что нужно сделать для успешного выступления команды, тут, извините, не до сантиментов, – ответил Вячеслав.
Показав своей спутнице все городские достопримечательности, Калитвинцев попросил водителя остановиться у парка.
- А здесь что? – спросила Марина.
- В парке есть неплохое кафе, пора перекусить!
- Знаете, после вчерашнего застолья что-то пока не хочется.
- Ну, тогда ограничимся фруктами и мороженым, – Вячеслав открыл дверцу автомобиля.
Они сели за дальний от входа столик напротив друг друга.
- Не жалеете, что остались? – спросил Калитвинцев.
- Пока не знаю.
- Что, город не понравился?
- Нет, он просто чудесный.
- Так в чем же дело?
- Просто день еще не закончился, – ответила Марина, – жду обещанного.
- Ну, если вы так настаиваете, тогда слушайте. Жила в Москве девочка, правильная такая девочка, в школу ходила в гладко выглаженной форме, в косичках – белые бантики. Училась на одни пятерки, а если получала другую оценку, даже на балл ниже, горько плакала. Папа у нее преподавал в вузе, мама была врачом. Девочка тоже хотела стать врачом, поэтому, когда закончила школу, поступила в мединститут. И там пришла к ней большая любовь. На четвертом курсе они поженились. Все было хорошо, но вот беда – муж начал выпивать, сначала нечасто, затем все больше и больше. Родился у них сын...
- Дочь, – поправила Марина.
- И вот, у правильной девочки, у которой все наперед было расписано, распланировано, возникла серьезная жизненная проблема. Нет, она не пала духом, боролась за мужа, семью. Увы, безрезультатно. Развод, и она осталась одна с ребенком. Занялась наукой, растила дочь и все прочнее покрывалась панцирем, проникнуть сквозь который могли только ее родные.
- Вот, значит, какой вы меня видите, – сказала Марина.
- Я в чем-то не прав? – спросил Вячеслав.
Марина промолчала.
- Похоже, день я вам испортил, – после некоторой паузы, неловко улыбаясь, сказал Калитвинцев.
Ему стало жаль Марину.
- А знаете, я ведь тоже, было время, пил, пил от тоски, от бессилия что-то изменить в жизни. Это было шесть лет назад, я был молод, и первая серьезная житейская неудача чуть не сломила меня. Спас меня мой воспитанник Витька Метелкин, он и еще один человек. При случае я расскажу вам эту историю.
- Метелкин, который играл в сборной во Франции?
- Приятно, что вы следите за баскетболом.
- Да, эта игра мне очень нравится, хотя сама я держала в руках мяч только в школе.
В разговоре возникла пауза.
- Спасибо за экскурсию, Вячеслав Иванович, у вас действительно красивый город, надеюсь, что с вашей помощью я познакомилась со всеми его достопримечательностями, – первой нарушила молчание Марина.
- Не совсем, приглашаю вас к себе. Посмотрите, как живет старший тренер сборной республики. Я был бестактен сегодня, хочу искупить свою вину. Живя здесь, я научился готовить такие национальные блюда, которых вы еще не пробовали.
- Вы хотите переспать со мной? – перебила его Марина.
«Ну и баба! – опешил Вячеслав, – она что, издевается или хочет продолжить свои психологические опыты в постели?». Сам не сознавая, что говорит, Калитвинцев резко ответил:
- Да!
- Я согласна, – ровным спокойным голосом сказала женщина.
Калитвинцев словно прирос к стулу. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, а затем встали и направились к поджидавшей их «Волге».
- Куда теперь, Вячеслав Иванович? – спросил шофер.
- Домой, Сережа.
- Ну домой, так домой, – понимающе улыбнулся водитель.
А потом пространство и время для них исчезло. Вячеслав ласкал соскучившееся по мужчине тело, и в тот момент для него не было никого дороже Марины.
Утром она проснулась первой.
- Мы проспали, пора на самолет!
Калитвинцев обнял ее:
- Не спеши, еще есть время.
- Нет, пора. Мне было хорошо с вами, – сказала Марина, а потом добавила, – очень хорошо.
- Обычно после совместной ночи переходят на «ты», – с иронией в голосе сказал Калитвинцев.
Марина покачала головой.
- Не могу. Я на «ты» только с близкими мне людьми, такое вот архаичное воспитание. Мы же, наверное, никогда больше не увидимся.
- Ну что ты, Марина, только с командой я буду в Москве дважды в течение сезона. Мы обязательно встретимся. Я позвоню.
Вновь от Калитвинцева улетала женщина, с которой его свела судьба. Сначала Милена, теперь Марина... Он сознавал, что не предпримет ничего, чтобы продолжить, упрочить их отношения. Есть баскетбол, его любовь и долг. Где-то в далекой Москве, а может, и не в Москве, Жанна, единственная женщина, которую он всегда хотел бы видеть рядом с собой, и которой он был совершенно не нужен. Все остальное – дополнение к жизни, которой жил старший тренер N-ского «Красного Знамени» и сборной среднеазиатской республики.
Перевод в Москву Метелкин воспринял неоднозначно. Он уезжал с согласия тренера, с разрешения местных спортивных властей, и поэтому совесть его была чиста. Играть в лучшей команде страны, в которой выступали многие ведущие советские баскетболисты, было престижно. И в сборную, конечно, из «Красного Знамени» прямой путь, да и прогрессировать в профессиональном плане в именитой компании проще. Но, с другой стороны, хотя в свои неполные 19 лет Виктор успел пожить на Балтике, Урале и в Средней Азии, он очень быстро прикипел душой, полюбил южный город, в который перевез их команду Калитвинцев, а главное, в нем оставалась девушка, которую он любил.
Объяснение с Наташей было сложным. Виктор понимал, что она не хочет расставаться, но девушка совсем не воспринимала его доводов. Виктор пытался объяснить, что переезд в Моск ву необходим, что не все зависит от его желания, предлагал поехать с ним, поступить в московский вуз. Наташа считала этот вариант рискованным. Ее отец, доцент университета, практически гарантировал ей поступление на юрфак, да и родной город покидать ей не хотелось. Взаимные убеждения закончились тем, что молодые люди поссорились, и, хотя через день помирились, в отношениях появилась какая-то отчужденность. Прощаясь, они обещали писать друг другу как можно чаще, но...
По приезде в Москву Виктор, едва успев разместиться в общежитии, отправился на тренировку. Перед началом занятия Гордиевский пригласил его в свой кабинет.
- Поздравляю, Витя. С сегодняшнего дня ты игрок «Красного Знамени». Быть баскетболистом такой команды большая честь. Надеюсь, своей игрой и поведением в быту ты не уронишь марки нашего клуба. Ты правильно сделал, связав судьбу с армейской командой, пошел по стопам отца. Будь он жив, уверен, одобрил бы твой выбор.
- Я считаю, что это разные вещи: мой отец был офицером-подводником, я же буду только играть в баскетбол, – возразил Метелкин.
- Ты не прав, – сказал Гордиевский. – Со временем и ты станешь офицером, а в нашей армии звания за красивые глазки не дают. Спортивные нагрузки будут похлеще общевойсковых. Кстати, ранений и травм у нас тоже хватает. Гуськов в игре против «Северной Звезды», в которой решалось, кто станет чемпионом страны, пытаясь достать уходящий в аут мяч, споткнулся о скамейку, упал, ударился головой об пол и получил тяжелую травму. А я на чемпионате мира в Уругвае от разрыва петарды чуть было не лишился глаза. Ладно, пожалуй, примеров достаточно. Не подумай, что пугаю, ты – мужчина. Говорю же я это все к тому, чтобы ты осознал – служба у тебя будет не легче, чем у отца на подлодке. У многих моих парней машины, квартиры, московская прописка, а ты знаешь, как обстоят дела с жильем в стране, тем более в Москве. Так вот, все эти поощрения – за тяжелейший труд, за те достижения, которые прославили нашу Родину на Олимпиадах, чемпионатах мира и Европы. И еще. Все наши ребята учатся или уже имеют вузовский диплом. Конечно, совмещать учебу, тренировки и игры сложно. Понимая это, преподаватели идут спортсменам навстречу, баскетболисты имеют индивидуальные графики сдачи зачетов и экзаменов. Многие наши ребята учатся в институте физкультуры, наверное, и ты хочешь туда?
- Честно говоря, если получится, хотел бы поступить в МГУ, на истфак. Я ведь с детства увлекаюсь историей, – сказал Метелкин.
- Получится, получится, – заверил его Гордиевский, взглянув на часы, – ну иди переодевайся.
На тренировках у Калитвинцева Виктор привык к большим нагрузкам. Не стало для него откровением и то, что против него играли сверхжестко. «Проверяют «на прочность», как молодого в армии. Ну, давайте, давайте», – думал он про себя и лез в самую гущу борьбы, не обращая внимания на толчки и удары.
В раздевалке после тренировки Метелкин, усталый, присел на скамейку.
- Ты че, салажонок, смотри, куда уселся, тут же мое полотенце! – Сергей Коршунов, форвард «Красного Знамени», гордившийся своей накачанной фигурой атлета, резко толкнул Виктора.
Метелкин упал на пол, мгновенно вскочил на ноги и бросился на Коршунова. Их попытались разнять, но удалось это не сразу. У Коршунова была рассечена бровь, а у Метелкина под глазом расплылся огромный синяк. В таком виде они и отправились на «разбор полетов».
- Три дня на гауптвахте, – вынес Метелкину вердикт Гордиевский.
Однако, отбыв наказание, Виктор почувствовал, что после инцидента отношение партнеров по команде к нему стало более теплым, благосклонным. Сам же он старался быть ровным со всеми, в друзья ни к кому не набивался, но и себя в обиду не давал.
Весть о том, что на их факультете будет учиться баскетболист «Красного Знамени» и сборной страны Виктор Метелкин, мгновенно облетела истфак. Виктор из-за частых разъездов, тренировок и игр появлялся в университете редко, и это всегда становилось событием. Его окружали сокурсники, требовали самых свежих баскетбольных новостей, подтверждения или опровержения слухов, гуляющих по столице. Насколько это было возможно, Метелкин старался учиться добросовестно, что касается английского языка, то даже записался на дополнительный семинар. Однако времени катастрофически не хватало.
С разрешения Гордиевского Виктор сыграл за истфак на первенстве МГУ. И, во многом благодаря Метелкину, факультет впервые за многие годы победил на первенстве университета. Обыграть Метелкина не мог никто. Увлекающиеся мифологией болельщики-студенты прозвали его Цербером, ибо, подобно мифическому псу, охранявшему вход в подземное царство, Виктор не позволял никому пройти к защищаемой им корзине. Прозвище закрепилось, а вскоре и в «Красном Знамени» его начали называть Цербером.
К Москве Метелкин привыкал с трудом. Огромный мегаполис жил своей интенсивной жизнью. Адаптироваться в столице Виктору было сложно и физически, и психологически. Конкуренция в команде была жесточайшей. Письма от Наташи приходили все реже, все меньше в них было тепла, любви. Впервые Виктор почувствовал себя одиноким. Желание вернуться домой возрастало с каждым днем. Но он знал, что не сделает этого, и не только потому, что был военнослужащим. Он останется в Москве и покажет всем, на что способен Виктор Метелкин. Пути к отступлению отрезаны, только вперед.
