Баскетбольный роман Владимира Тамбова «Женщина для профессионала»
Новости команды
12.12.2021
ЧАСТЬ ВТОРАЯГлава 8
ШПИОНСКИЕ СТРАСТИ
В конце марта завершился чемпионат СССР по баскетболу. «Красное знамя» в очередной раз завоевало чемпионское звание, с большим отрывом в очках опередив ближайшего соперника киевский «Арсенал». Метелкин получил свою первую медаль чемпиона страны по баскетболу и звание мастера спорта СССР. Несколько хуже чемпионы выступили в международных соревнованиях. На втором этапе розыгрыша Кубка европейских чемпионов команда была третьей, уступив вторую строчку лишь по разнице набранных и пропущенных очков испанцам. В финал же выходили команды, занявшие два первых места. Они в очном поединке и разыгрывали звание лучшей клубной команды континента.
По окончании сезона Гордиевский провел собрание коллектива.
- Выиграв чемпионат СССР, мы никого не удивили: ни наше армейское руководство, ни союзный спорткомитет. Своими победами приучили всех воспринимать наши успехи на внутренней арене как должное. Что же касается третьего места в Кубке европейских чемпионов, такой результат оценен как провальный. Семь лет мы не можем победить в этом турнире, спорткомитет ставит вопрос, а стоит ли нам вообще в нем участвовать. Советские спортсмены обязаны побеждать всегда и везде. Каковы ваши соображения на этот счет? – обратился он к баскетболистам.
Слово взял капитан команды Александр Гуськов.
- Выражу наше общее мнение, Сан Саныч. Мы между собой не раз на эту тему переговорили. Недооценивать нашу победу в чемпионате страны неправильно. Да, у нас состав посильнее, чем у других. Но, что, победы нам на блюдечке подносились? Весь сезон вкалывали будто проклятые. Стоило недооценить соперника, как тут же расплачивались поражениями, от тех же тбилисцев, от «Олимпии». Все хотят обыграть «Красное знамя» и выходят на матч против нас с особым настроем. Теперь по еврокубку. Там, специалисты наверху хотя бы составы наших основных соперников просматривают? Семь лет назад все было иначе. Мы играли против национальных команд. Теперь же в испанских, итальянских клубах, да и в других играют легионеры – американцы. Они и делают погоду. А против американцев нам пока играть сложно.
- Почему же, – вставил Гордиевский, – на чемпионатах мира мы же их обыгрываем.
- Сан Саныч, вы не хуже меня знаете, что туда другого калибра штатники приезжают. К тому мы играем против них сборной Союза.
- Ты для чего все это рассказываешь, Саша, – обратился к нему старший тренер. – Такое ощущение, будто я сюда с улицы зашел и ничего этого не знаю. Или самооправданием ребят в очередной раз решил успокоить. Сходи к министру спорта и расскажи все, что нам поведал.
- А что, и схожу. К таким вещам надо относиться объективно. С себя вины не снимать, но и молчаливыми козлами отпущения не быть.
- В общем, так, – подытожил старший тренер. – Единственный шанс не считать сезон провальным – победить на чемпионате Европы в Турине в июне. Половина сборной – игроки нашей команды. И победа на чемпионате континента в большей степени будем восприниматься и как победа «Красного знамени». Через неделю приступаем к подготовке в расширенном составе из 18 человек. Через две недели оставлю 15. А за две недели до чемпионата определю окончательный состав. В очередной раз объяснитесь с женами и родными, сборы продлятся два месяца. Пусть воспримут это правильно. Те, кто не попадет в сборную, готовьтесь к коммерческому турниру в Италии.
- Слышал? – спросил Гуськов Метелкина. – Гордиевский возвращает из «ссылки» в команду и сборную Ваню Мелешко. Ваня здорово провел сезон в киевском «Красном знамени», придет мне на замену. Он старше меня на год, но здоровьем Бог не обидел. А я все, завязываю, возьмет – не возьмет меня Гордиевский на Европу, решение мое не поменяется. К тому же ходят слухи, к нам из Киева Михеев переходит. Ну, с Мелешко все понятно, будет на моем месте опытный плеймейкер, олимпийский чемпион. Поиграет год, от силы два, ты к тому времени опыта наберешься. А Михеев зачем? Еще не старый, 27 лет. В сборной появляется время от времени. Получается, три разыгрывающих в команде будут. Лишка, на мой взгляд. Так что, Витя, конкуренция на твоей позиции усиливается. Держись! Борись и не сдавайся.
Перед началом сбора Гордиевский озвучил расширенный состав сборной для подготовки к чемпионату Европы, в него был включен и Метелкин. Сборы это нечто. Два месяца, оторванные от дома, от жен и детей, баскетболисты жили под большими нагрузками, не видя ничего кроме спортивного зала и гостиничного номера. Жертвовали многим, все ради достижения главной цели – победы на чемпионате Европы. Когда баскетболистов на сборе осталось 15, остался в их числе и Метелкин. Когда же Гордиевский обнародовал окончательный состав, Виктора в нем не было. Обиднее всего было Виктору то, что его ровесник Савелис в состав на поезду в Турин был включен. Обида первое, что захлестнуло Метелкина. Почти два месяца адского труда, и все насмарку. Не хотел брать его Гордиевский в сборную, чего мучил на сборах. Молод? А Савелис разве не молод. Берет в «Красное знамя» Михеева. Что, теперь ему не будет места в команде? Придется просиживать на «банке», это в лучшем случае. Перетерпеть год, отслужив срочную, вернуться к Калитинцеву. Он еще покажет, кто такой Виктор Метелкин.
Все, о чем думал Виктор, было написано у него на лице. Подошел Гуськов, обнял его за плечи.
- Успокаивать не буду. Одно скажу, уйти из «Красного знамени» легко, вернуться сложно. А вне такой команды большим баскетболистом стать еще сложнее.
После обеда к себе в кабинет Метелкина вызвал Гордиевский.
- Переживаешь? Правильно делаешь. Спортсмен всегда должен стремиться к большему. Как тренер я тобой доволен. Но в сборной на уровне чемпионата Европы тебе играть пока рано. Плохо, если сам этого не понимаешь. Дорога к баскетбольному Олимпу никогда не бывает гладкой. Хочешь стать большим баскетболистом – борись за свое место под солнцем. Задатки у тебя хорошие, а остальное зависит только от тебя самого. В спорте тяжело в отличие от других областей жить по блату. Тут его попросту нет. Тренер себе не враг, он всегда выбирает только лучших, самых достойных на данный момент спортсменов. Потому что над тренером всегда довлеет результат. А тебе, Витька, в общем-то, очень повезло. Знаешь в чем? В том же июне в Штаты впервые полетит молодежная сборная СССР до 21 года. Парни уже месяц готовятся в Новогорске. И знаешь, кто тренер? Твой Калитвинцев. Будете в десяти городах США, за двадцать дней проведете 10 игр. Хорошая школа, а! Вернешься домой, через две недели в составе сборной Москвы (без игроков, выступавших в Турине) полетишь на Сицилию на коммерческий турнир. Ну, как?
Метелкин улыбнулся. Потом спросил:
- А правда, к нам Михеев переходит?
- Правда. Что, конкуренции боишься? Я же сказал, доказывай, что ты лучше, сильнее. И последнее. Витя, если бы я в тебя не верил, никогда не взял бы в «Красное знамя», по крайней мере, в таком юном возрасте.
Виктор вышел из кабинета старшего тренера окрыленным.
Сборная продолжала готовиться к чемпионату Европы, Калитвинцев же дал Метелкину три дня отдыха перед тем, как тот явится в распоряжение его команды. То, что он поедет старшим тренером молодежной сборной СССР в США, стала для Калитвинцева новостью неожиданной.
- Благодари Гордиевского, – сказал ему председатель Федерации баскетбола СССР, – не знаю, чем уж ты ему так приглянулся. Вопрос был вынесен на тренерский совет. Сам понимаешь, желающих поехать в Америку было достаточно. Но Гордиевский настоял на твоей кандидатуре. Решающим аргументом было то, что «молодежка» резерв национальной сборной, и кому как не старшему тренеру сборной СССР определять, кто будет руководить этим ближайшим резервом. Думаю, свою роль сыграл и тот факт, что ты практически молодежным составом вывел свою команду в Высшую лигу.
Месяц назад столица среднеазиатской республики принимала заключительный тур первенства СССР по баскетболу среди команд Первой лиги. Как это умеют делать на Востоке, организация была на самом высоком уровне. Семитысячный Дворец спорта был все дни соревнований заполнен до отказа. Это было разительным отличием от туров в других городах, где зрители собирались на игры с участием только местной команды. Да и там любителей баскетбола было немного, особенно в Москве и Ленинграде, где были команды Высшей лиги, а на игры Первой, как кто-то пошутил, приходили будто на похороны лишь родные и близкие.
Во время минутных перерывов многочисленных болельщиков радовали национальными танцами девушки в нарядных костюмах, прообраз наших будущих групп поддержки, разыгрывалась лотерея. Ничего подобного не было ни на одном туре Высшей лиги. Все сводилось к тому, что при таком отношении к баскетболу местная команда просто обязана была играть в высшем дивизионе. В последний игровой день в Дворец спорта приехал первый секретарь ЦК компартии среднеазиатской республики. Но и Калитвинцев не подвел. Его команда провела тур вдохновенно, показала баскетбол хорошего уровня, достаточно уверенно переиграв всех соперников. Закончилось все это действо грандиозным банкетом. Тренер и игроки получили солидные премиальные. Как и было обещано, Калитвинцев стал заслуженным тренером республики и ему торжественно был вручен ордер на его бывшую служебную квартиру.
Узнав, что он летит в США, Калитвинцев поехал доложить об этом в республиканский спорткомитет, хотя и знал, что о его назначении там уже известно.
- Поздравляю, поздравляю, – по-восточному двумя руками тряс ему руку председатель. – Наших-то сколько в Америку возьмешь?
- Не знаю, Джамбул Чоканович, это на тренерском совете будут определять. Один я этот вопрос решать не властен. Я про другое хочу сказать. Если я назначен старшим тренером сборной, то почему бы руководителем делегации не стать человеку из нашей республики, вам, например. И взять в ее состав председателя нашего горисполкома.
Председатель зарделся. – В правильном направлении мыслишь, Иваныч. Сегодня же доложу наверх. Думаю, через Первого этот вопрос мы решим.
Через несколько дней перед отлетом на сбор Калитвинцев снова был в спорткомитете. Председатель сиял как начищенный самовар.
- Ну, Вячеслав Иванович, с твоей подачи все разрешилось благополучно. Был звонок в Москву, вопрос улажен. Я лечу руководителем делегации, городской глава с нами. Могу и тебя обрадовать. Финансирование твоей операции полностью берет на себя республиканский бюджет. Сейчас занимаемся поиском клиники в Германии. Как вернемся из США, сразу полетишь в ФРГ. Лечение и реабилитация займут месяца два. Их ты будешь проходить в нашем центре. К середине сентября встанешь на ноги.
- Поздновато, – вздохнул Калитвинцев.
- Выбирать не приходится. Начальной подготовкой к сезону займется твой помощник. Будет работать по твоей программе. Будешь в курсе всех дел.
И главная, и молодежная сборные отправлялись в свои вояжи за рубеж практически одновременно. Игроки получили по три дня на сборы, москвичи впервые за два месяца разъехались по домам. На следующий день рано утром к Метелкину в общежитие приехал Гуськов. – Пойдем, Витя, прогуляемся по свежему воздуху. Переговорить нужно.
Вышли из здания, пошли в ближайший парк.
- Такое дело, Витя, предлагают обмен рублей на доллары по хорошему курсу, но большую партию. Мы тут собрали деньги, все сборники, кто на чемпионат Европы едет – наших шестеро, Жигалов из «Олимпии», врач, массажист. На каждого немного получится, но итоговая сумма большая. Я манией преследования не страдаю, но есть ощущение, что меня хотят крупно подставить. Если возьмут при покупке долларов, я не в Турин поеду на чемпионат Европы, а совсем в другую сторону. Деньги попросили обменять меня. Я капитан команды, на другого это дело переложить не могу. Обмен через девушку известной профессии, зовут ее Кира. Тот, кого я подозреваю, знает, что встреча пройдет завтра в кафе на Пушкинской в час дня. Мы с Кирой решили подстраховаться. На встречу придешь ты. Я для таких фокусов не подхожу по возрасту. Сейчас поймешь почему. Посидите, некоторое время побеседуете. Закажешь ей кофе, коктейль какой-нибудь. Потом она положит на стол конверт, ты вынешь свой. Обменяетесь. Не бойся, денег в конвертах не будет. В ее конверте будут фото с последнего показа мод, в твоем – фотографии баскетболистов сборной СССР с автографами. Если к вам неожиданно подойдут люди из органов, легенда такая. Ты случайно познакомился с Кирой в метро. Красивая девушка, вот и решил закадрить. Но дальше знакомства дело не пошло. Кира любительница баскетбола, играла в детстве, рост соответствующий. Узнала, кто ты такой, попросила фото баскетболистов. А ты в ответ, зная, что она модель, попросил фото с последней демонстрации мод. Сюрприз для своей девушки хочешь сделать.
- Какая модель, ты же сказал, она эта…
- Одно другому не мешает. Если к вам никто не подойдет, и на улице тебя не остановят, значит, мои подозрения беспочвенны. Тогда завтра на Ленинградском вокзале сядешь в третий вагон электрички, отходящей в 12.15. В вагоне встретишься с Кирой, она продаст тебе 200 долларов для поездки в Америку, но не за три с полтиной за бакс, как обычно, а по три рубля.
- Прямо шпионский детектив какой-то, – сказал Метелкин. – Ну, вы даете.
- Береженого Бог бережет, я калач тертый. Много чего в жизни повидал. Согласен?
- Тебе отказать не могу.
- Хорошо, держи конверт. Он не запечатан, посмотри, там действительно фотографии. Так что, ты ничем не рискуешь.
- Саша, а почему тебя подставить хотят? Кому ты дорогу перешел?
- Есть вариант по окончании игровой карьеры поехать тренером в Группу советских войск в Венгрию. Только это пока секрет. Это тебе не Гвинея – Бисау, не Мадагаскар, и даже не ГДР с Польшей. Это лучшее место за рубежом, куда может поехать работать ветеран армейского спорта. Не всем такой расклад нравится, желающие на мое место есть.
На следующий день Метелкин в час дня был в кафе. Занял свободный столик. И вот в зал вошла она. Метелкин был поражен. Высокая длинноногая красавица, лет двадцати пяти, модно одетая, с искусным макияжем без лишних слов села за его столик. Мужчины в зале как один обернулись в ее сторону. Не знал бы, кто она такая, никогда не подумал бы, мелькнула мысль в голове Виктора.
- Привет, Витя. Как дела?
- Привет. Нормально, как ты? – вступил в игру Виктор. – Что тебе заказать?
- Кофе американо и бокал белого сухого вина.
Кира раскрыла сумочку, достала пачку «Мальборо», закурила. Через пять минут разговора ни о чем, спросила:
- Принес?
Метелкин положил на стол конверт, Кира достала из сумочки свой.
- Фото хорошие и совсем новые, модели от наших лучших дизайнеров, твоей девушке понравятся, – нарочно громко сказала Кира.
Но никто в зале не обратил на ее слова внимания.
- Ну, пока. А ты не спеши, посиди, покушай. А то вижу, при мне есть стесняешься, – Кира поднялась и направилась к выходу.
И ни слова о завтрашней встрече.
- Ну и конспирация, – подумал Виктор.
Метелкин действительно почувствовал, что голоден.
- Нет, здесь есть не буду, – сказал он себе. – Съезжу в Сокольники, там шашлыки хорошо готовят.
Через полчаса он уминал за обе щеки сочную корейку, запивая красным французским вином. К его столу подошел парень лет двадцати с небольшим. С легким акцентом попросил разрешения сесть за его стол. Метелкин показал рукой на стул.
- Я впервые в Москве. На экскурсии много видел, но не все, наверное. Не скажите, что в Москве еще интересное посмотреть можно. Вы москвич?
- Метелкин кивнул. – Расскажите, где были, тогда посоветую, куда еще сходить.
Разговорились.
- Акцент какой-то странный, вы из-за границы?
- Да из Канады, но учусь в Нью-Йорке. Мои предки, прабабушка с прадедушкой еще в начале века уехали из России, мы старообрядцы. Я, конечно, уже не такой строгий старообрядец, ушел из общины, но считаю себя русским. Как появилась возможность поехать в Россию, на родину предков, так и поехал.
- Ну и как, нравится? – спросил Метелкин.
- Очень, ездили по Золотому кольцу, видел Волгу. Очень Санкт-Петербург запомнился.
- Ленинград, – поправил его Виктор.
- Это для вас Ленинград, а для нас Петербург, – парировал собеседник. – Жалко не рассчитал, мало денег взял. Тут столько всего интересного, и рестораны у вас дешевые. Кстати, меня зовут Степан.
- Виктор, – Метелкин пожал протянутую руку. – Моего отца звали Степаном.
- Почему звали?
- Он погиб.
- В сталинских лагерях?
- В каких лагерях, вам там, в Америке, хорошо мозги промыли. А еще про нашу коммунистическую пропаганду говорите. Он был военным.
И тут в голову Виктору пришла совсем шальная мысль.
- Степан, ты когда в Нью-Йорк возвращаешься?
- Через четыре дня.
- А я через пять дней прилечу в Нью-Йорк с баскетбольной командой. У меня деловое предложение. Я дам тебе триста советских рублей, погуляешь, купишь подарки родным. А ты мне по прилету дашь пятьсот долларов. Это по курсу. Нам, понимаешь, много валюты вывозить нельзя. А я буду в Штатах 20 дней, тоже погулять хочется.
- О, Виктор, – делая ударение на втором слоге, обрадовался Степан. – Тебя мне послал Всевышний. Я согласен. Но триста это много, столько за четыре дня не потрачу. Давай, двести.
- Договорились. Только, – строго сказал Виктор, – я хочу тебе помочь, но я сильно рискую. За двести рублей в России надо месяц работать, если ты меня обманешь…
- Не беспокойся, Виктор, хотя я и не живу в общине, я соблюдаю все правила старообрядцев. Мы никогда не обманываем, всегда держим данное слово.
- Ну, хорошо. И вот еще что. Когда увидишь меня в аэропорту, не беги ко мне с распростертыми объятиями. Следи. Я пойду в туалет, ты за мной.
- Понимаю, – серьезно сказал Степан, – всевидящее око КГБ.
- Ну, вот и договорились. Давай, я тебя угощу по-русски, раз ты безденежный. Но предупреждаю, пить я не буду. Я спортсмен.
Метелкин заказал овощную закуску, харчо, шашлык и водки. Через час с хорошо поддатым Степаном они направились по парку в сторону выхода.
- Виктор, я тебе сейчас наш гимн спою.
- Канадский?
- Нет, старообрядческий.Степан загорланил:
«Над Канадой небо синее,
Меж берез дожди косые,
Как похожа на Россию ты, Только это не Россия».
- Тихо, ты, – пытался урезонить его Виктор.
Глава 9
ДЕСЯТИФУТОВАЯ АМЕРИКА
Узнав, что Виктор улетает в Америку, к нему потянулись приятели, приятели приятелей с просьбой привезти из США музыкальные пластинки с записями популярных западных исполнителей и ансамблей. Кого только в их списках не было. Тут и знаменитый «Дорз», Том Джонс и Энгельборт Хампердинк, джаз, эмигрантские песни. То, что московская молодежь ночами слушала по «Голосу Америки», ей хотелось иметь в личном пользовании и хорошего качества. В общем, привези, будем брать по 20 рублей за пластинку, только привези. Виктор знал, такие записи идут на черном рынке по 25–30 рублей, но соглашался. – Будет возможность, привезу, но не обещаю. – Позвонил Гуськову, спросил про цены на пластинки в США.
- В уценке можно по доллару за пластинку взять. Сюда пропускают не более 50 штук, но если и 70 привезешь, считать никто не станет.
- Подожди, Саша, какая уцененка, что, там пластинки плохо покупают?
Гуськов рассмеялся. – Там их пруд пруди, сколько угодно, с избытком выпускают, вот и попадают со временем в уцененные товары.
В 12 часов дня Виктор сел в третий вагон электрички, отправлявшейся в сторону Клина. Он сразу заметил Киру. На этот раз она была одета как дачница, почти без косметики, и мало чем отличалась от многочисленных московских садоводов, едущих на свои приусадебные участки. Виктор сел между Кирой и стоящей рядом с ней корзинкой.
- Не здесь, – тихо сказала Кира.
Более получаса они ехали молча. Объявили очередную станцию, Кира поднялась, Виктор за ней.
- Мне мужские руки нужны на даче, поможешь? – спросила Кира, когда они вышли на платформу.
Виктор опешил, потом неожиданно пошутил:
- За стольник, что я экономлю на обмене, конечно, помогу.
- Не старайся казаться циничнее, чем ты есть. Это тебя не красит, – повернулась в его сторону Кира. – Мне действительно нужно кое-что сделать. Не самой же брать в руки ножовку и молоток.
«И эта еще меня морали учит», – пронеслось в голове Виктора.
Дорога была недолгой. Садовый домик с небольшим участком мало чем отличался от окружавших его таких же скромных дачных домиков с земельными наделами в три сотки.
- Родительское наследство, – пояснила Кира. – Тут до недавнего времени отец возился. После того как умер, мужскую работу делать некому. Обещала папе дачу не продавать. Да и сама не хочу. Все детство провела здесь. Иди, переодевайся, вот рабочая одежда. Переоденешься – покажу фронт работ.
Более трех часов Метелкин пилил, забивал, копал. Он почувствовал, работа ему по душе. В их семье никогда не было ни дачи, ни садового участка. Отец менял места службы, было не до того. А на Урале, какое там сад заводить, не было на то у его матери ни времени, ни денег.
- Передохни, – услышал он голос Киры, – я тут поесть приготовила. – Спускайся, – крикнула она Виктору, спиливавшему очередную засохшую ветку яблони.
- Выпьешь? – спросила Кира.
Метелкин покачал головой.
- Ну, тогда вот чай с бутербродами. Варенье, конфеты на столе. Сварить ничего не успела, целый день перебои с электричеством. Да, и хозяйка, если честно, из меня никакая.
Сели друг напротив друга.
- Осуждаешь, – сказала Кира.
Метелкин пожал плечами.
- Мне-то какое дело, чем ты занимаешься.
- Осуждаешь, – утвердительно повторила Кира. – Таких, как я, всегда осуждали. Наверное, это правильно. Там где грязь, чистоты быть не может. Правда, отдельные гуманисты вставали на нашу защиту. Читал «Воскресение» Толстого, Достоевского, «Яму» Куприна? Только неправда все это. Никогда женщина не пойдет на панель, если это претит ее моральным принципам. Голодать будет, умирать будет – не пойдет. Разве что, ради спасения своего ребенка. Проститутка это не профессия, это призвание. Идут в это занятие особый род женщин. Другая на моем месте сказала бы, я зарабатываю копейки, работая манекенщицей. Мне надо одеваться, питаться, никогда не купить мне таких платьев, что демонстрирую на подиуме. У меня больная мать, отец инвалид. Ерунда все это, не верь никогда. Ты парень славный. Хочу предостеречь тебя, будь подальше от таких девушек как я.
И не дай бог влюбиться. Жизнь себе точно искалечишь.
- Не беспокойся, – сказал Виктор, – в этом плане у меня сильный иммунитет. И что, – спросил он, – тебе никогда не хотелось выйти замуж, родить детей, жить как все?
- Как все, – усмехнулась Кира. – Ты считаешь, что жить семьей это счастье. Посмотри вокруг, мужики повально пьют, бабы тянут на себе тяжелый семейный воз, не получая взамен ни любви, ни ласки. Оттого и собачатся. Вот оно семейное счастье.
- Но не все же так живут. Вот мои родители жили по-другому. Я знаю много нормальных счастливых семей, – парировал Метелкин.
- Что-то нормальные мужики мне не попадались, – с горечью сказала Кира. – Я наших имею в виду. Гуськов, разве что. Вот за него я бы пошла. Только не нужна я ему, – Кира усмехнулась. – Взял бы кто-нибудь да увез за рубеж, там меня никто не знает. Можно попробовать начать жить по-другому. Но не знаю, получалось ли у кого по-другому. Что-то я разоткровенничалась с тобой, – Кира встала из-за стола. – Давай, иди, заканчивай свое пиленье, пора в город возвращаться.
Сейчас перед ним была другая Кира, не та надменная красавица, с которой он встречался вчера, взгляд от которой не мог отвести ни один из сидящих в кафе мужчин. Перед ним была обычная одинокая молодая женщина, с множеством не разрешаемых проблем, не в меру откровенничавшая с почти незнакомым человеком.
Через час стали собираться в обратный путь.
- Доллары в кармане не держи, спрячь в ботинок под стельку.
- Да, я знаю.
- И вот еще что, забери на столе конверт с фотографиями.
Сгодится, быть может, еще для какого-нибудь фокуса.
Когда Гуськов вернулся со сбора в Москву, Марина на три дня, до его отлета в Италию, переехала к нему. Аню отправили к родителям Александра. Утром Гуськов поехал в универмаг за фотоаппаратами с объективом «Хелиос», такие особо ценились итальянцами. Когда вернулся, Марина первым делом спросила:
- Тебе какая-то Кира звонила, часов в одиннадцать, кто такая?
- А кто такой Слава? Мы же договорились, Марина. Звонок был деловой. Ты же знаешь, я кое-что покупаю для продажи в Италии. (Про валюту он Марине не рассказывал).
- У меня появилось новое чувство, которого я раньше не испытывала – чувство ревности. Все, что с нами происходит, мне кажется сном. Проснусь, а тебя рядом нет. Похитит какая-нибудь Кира.
- Марина, – укоризненно обратился к ней Гуськов, – я не для того так долго добивался твоей благосклонности, чтобы бросить тебя и уйти к другой. Где логика, психолог – аналитик?
- Во-первых, – сказала Марина, улыбаясь, – не так уж и долго ты меня добивался, всего три дня. Сдалась сразу, как увидела билеты в Большой театр. Во-вторых, я перестаю нормально соображать, если это касается тебя.
Марина подошла в Александру, обняла за шею, прижалась к нему.
- Два месяца разлуки, и вот снова улетаешь на две недели.
Я не выдержу.
- Но это ж в последний раз. Вернусь, отдохнем на юге втроем. В октябре прощальные проводы, вручат в довесок к почетной грамоте хрустальную вазочку, и я свободен как птица.
- Ты так легко об этом говоришь. Что, совсем не жаль, что уходишь из большого спорта, бросаешь дело, которому посвятил две трети жизни?
- Конечно, решение далось мне непросто. Но, лучше уйти самому, чем, когда тебя попросят об этом. Наверное, сезон я еще смог бы отыграть. Потом еще год где-нибудь в Киеве или Риге поиграл бы в наших дочерних командах. Но я все тщательно обдумал и принял решение. Окончательное, когда тебя встретил. Не хочу с тобой расставаться, даже на несколько дней. И потом, ты же постоянно заботишься о моем здоровье: все эти анализы, исследования по травматической энцефалопатии, энцефалограммы, кардиограммы, измерения давления. Может быть, когда закончу играть, ты немного угомонишься?
- Саша! – только и смогла произнести Марина.
Гуськов пока не говорил ей о возможном переезде в Венгрию. Такой вариант упускать было нельзя. Вряд ли через год ему предложат нечто подобное.
Через час Марина скомандовала:
- Давай собираться. Что тебе еще погладить? Кстати, игры по телевизору показывать будут?.
- Основные, надеюсь, будут. Выйдем в финал – его точно увидишь. Выиграем, стану четырехкратным чемпионом Европы.
- Не сглазь.
- В сглаз веришь? – с прищуром спросил Гуськов.
Марина покачала головой.
- В тебя верю, железный человек, который никогда ни о чем не жалеет.
- А вот тут ты не права, есть одно, не свершившееся в моей жизни событие, о котором я жалею, и буду жалеть всю жизнь. К Олимпиаде в Мюнхене я был готов как никогда, прошел двухмесячные сборы, должен был стать основным разыгрывающим сборной. На последней тренировке перед отлетом в Германию Васильев в самом конце занятия дал «двусторонку», ну, это двусторонняя игра такая «пять на пять». За три минуты до завершения игры в меня врезался Миша Киладзе. Удар в колено, ногу вывернуло. Страшная боль. Диагноз – разрыв связок. Основным разыгрывающим в Мюнхен поехал одноклубник Миши Зураб Сулаберидзе. Что бы ни говорили, никогда не поверю, что Мишако нанес удар умышленно. Так я не стал олимпийским чемпионом, и уже никогда не стану. Ты представляешь, Марина, что такое быть олимпийским чемпионом! Это мечта каждого большого спортсмена. И мечта эта реализуется у немногих, очень немногих. Есть экс-чемпионы мира, Европы, бывших олимпийских чемпионов не бывает. Олимпийская золотая медаль, которая должна быть моей, медаль, которую я почти держал в ладонях, словно речной песок прошла сквозь пальцы. Так что, никакой я не железный, время идет, а смириться с тем, что не попал на Олимпиаду, не могу.
Дебаты на тренерском совете по определению состава молодежной сборной для игр в США получились жаркими и долгими. Каждый тренер настаивал на кандидатуре своего игрока. В стране подрастала талантливая молодая поросль, и по большому счету можно было собрать почти два равноценных состава. В итоге не без влияния старшего тренера мужской сборной СССР и председателя тренерского совета остановились на кандидатуре 12 баскетболистов, без преувеличения представлявших всю большую страну. Из Ленинграда был включен перспективный парень родом из Красноярска, год назад отысканный в Сибири Васильевым и переведенный в «Северную звезду». По одному баскетболисту делегировали Эстония и Латвия. Зато литовцев было сразу трое.
- Погоди, – тихо сказал один из тренеров своему соседу, – через пару лет зададут литовцы «Красному знамени» жару, помяни мое слово.
В состав включили двух рослых и техничных киевлян. Именно столица Украины была в последнее десятилетие основным поставщиком центровых в сборную СССР. А вот Москва ограничилась одним Метелкиным. Было это несколько неожиданно, так что председатель Федерации баскетбола страны посоветовал Федерации баскетбола Москвы обратить на этот факт особое внимание.
- Москва, которая десятилетиями воспитывала игроков для наших лучших команд, в последние годы элементарно переманивает перспективных ребят из российских регионов, да и не только из них. Кого воспитали московские детские тренеры за последние пять лет? Кого, кто бы выступал в командах Высшей лиги? – председатель вопросительно посмотрел на присутствующих. – От Москвы в сборной один Метелкин, да и тот родом не из столицы. Дело нужно срочно исправлять. Кстати, это же касается и Ленинграда. Где хваленая ленинградская школа баскетбола? Кто за Васильевым? Никого. К сожалению, это не тема нашего сегодняшнего собрания. Но мы к ней обязательно в скором времени вернемся. Переходим к следующей кандидатуре.
Следующим стал еще один сибиряк, но уже игравший в Свердловске.
- Осталось две позиции, – сказал председатель, – какие будут соображения?
- Разрешите, – попросил слово старший тренер свердловского «Урала». – Не задействованных достойных кандидатур осталось много. Но я предлагаю обе оставшиеся позиции отдать Калитвинцеву. Соображения следующие: во- первых, нас не поймут, почему старшим тренером молодежной сборной назначен клубный тренер, из команды которого в сборной нет ни одного игрока. Тем более, что достойные ребята в его команде есть. Например, Тищенко. Твердо считаю, под руководством Калитвинцева он очень скоро станет игроком сборной страны. И не просто игроком, а одним из ее лидеров.
- Тищенко. Кто такой? – заинтересованно спросил Гордиевский.
- И вторую позицию нужно оставить Калитвинцеву, – продолжал тренер «Урала». – Он только что своим «молодняком» выиграл Первую лигу. А в соперниках у него были очень серьезные мужики, – тренер согнул в локте, сжатую в кулак руку. – Кроме того у них в городе после выхода в «Вышку» начался настоящий баскетбольный бум, и мы в общих интересах должны поддержать этот процесс.
- Ну, что, коллеги, – подытожил председатель, – я думаю, мы прислушаемся к мнению уважаемого Александра Ефимовича. Есть возражения? Нет, ну и чудесно. Совещание объявляю закрытым. Пожелаем успеха товарищам Гордиевскому и Калитвинцеву. В первую очередь ждем победы от вас, Александр Александрович, на чемпионате Европы, – обратился он к Гордиевскому.
- Да, приличная «банда» у Калиты собирается, и это еще без Савелиса. Таким составом через несколько лет Олимпийские игры второй раз выиграть можно, – одобрительно покачал головой тренер киевского «Арсенала».
Для молодых баскетболистов первый перелет за океан был сродни полету на Марс. Волновались все без исключения. Об американском студенческом баскетболе имели весьма смутное представление. Перед вылетом посмотрели несколько записей игр с участием команд НБА, записей игр студенческих коллективов не было. Ограничились информацией о том, что ведущие баскетболисты – студенты практически имеют контракты с клубами НБА, и по уровню игры мало чем уступают профессионалам. Калитвинцев пытался внушить ребятам, что как бы ни были сильны студенческие команды США, они по классу далеко не однородны. А главное, говорил он, вы будущее советского баскетбола, его яркое будущее. Страна надеется на вас, иначе, зачем бы посылала на матчи в Америку. Главное, не дрейфить, показать все, на что способны. В каждом матче стремиться к победе. Калитвинцев не был сторонником накачки, лозунговых призывов перед началом соревнований. Здесь ситуация была особой, уверенности парням все же не хватало.
Пройдя таможенный контроль, среди встречающих Метелкин сразу увидел Степана.
- Постереги сумку, – попросил он товарища, – в туалет схожу.
Кивнул Степану. Зашел в кабинку, следом за ним Степан. Без лишних слов сунул Виктору деньги. Метелкин быстро пересчитал купюры.
- Степа, ты ошибся, тут на сто долларов больше.
- Все правильно. Сто долларов это подарок от моих родителей. Я рассказал им, как ты угощал меня в Москве. Отец сказал, раз советским выдают мало валюты, дай ему в подарок от нас сотню. Тем более, если бы не твой московский знакомый, ты вряд ли привез бы столько сувениров из России. И еще, – Степан сунул Метелкину в руку бумажку, – тут мои телефоны в Нью-Йорке и Канаде, позвонишь когда-нибудь – буду очень рад. А может быть, еще и свидимся, кто знает.
- Спасибо, Степан. Родителям передай мою благодарность. Разговаривать больше не могу. Надо идти на регистрацию, через полтора часа у нас вылет в Атланту.
По прилету баскетболисты разместились в гостинице, времени было мало, вечером предстояла первая игра. Руководитель делегации раздал суточные, по 60 долларов на человека.
- Это что за деньги, Джамбул, – презрительно произнес председатель горисполкома.
- По стольку выдали, Сакен Абаевич, – начал оправдываться руководитель делегации.
- Три доллара в день, тут на жвачку не хватит.
- Перелеты, транспорт, проживание, питание – все за счет принимающей стороны, – извинительным тоном продолжал руководитель. – А эта сумма так, на мелкие расходы.
- Вот именно, что на мелкие, – проворчал городской глава.
По дороге на стадион парни во все глаза смотрели в окна автобуса. Небоскребы офисов центральной части города сменились частными одноэтажными домами. Поражала чистота в городе, и … множество тучных людей. На свой внешний вид жители, казалось, не обращали никакого внимания. Игровой зал был по советским понятиям огромен, он вмещал восемь тысяч зрителей. И он был заполнен.
- Что, наш приезд вызвал такой интерес к игре? – спросил Калитвинцев.
- Посмотреть, как молодые русские играют в баскетбол, конечно, интересно. Но на играх американских студенческих команд зал заполнен ровно на столько же, – ответил представитель местной команды, на время пребывания прикрепленный к советской сборной.
Как только началась игра, шум в зале стал невероятным. На родине играть в таких условиях приходилось разве что в Тбилиси. Американцы, особенно темнокожие, были невероятно техничны, хорошо подготовлены физически. В тактическом же плане их команда уступала советской. Проиграв первую половину матча, после перерыва Калитвнцев поставил «зону», разобраться в ней американцы не сумели. Гости победили с разницей в три очка.
- Нам запрещено играть зонную защиту, мы ее не практикуем и мало знаем, – обратился на послематчевом фуршете к Калитвинцеву тренер американской команды. – Вы поступили нечестно, мистер Калитвинцев.
- Почему же? Разве заранее было оговорено, что мы играем только личный вариант? Мы приехали соревноваться, и каждый выбирает ту тактическую систему, которую считает целесообразной, – парировал Калитвинцев.
- Перестаньте, Крис, наш гость прав, – сказал подошедший представитель студенческой лиги. – Лучше признайтесь, у русских отличная команда, половину хоть сейчас можно ставить на драфт. Успеха в Индианаполисе, господин главный тренер.
Следующую игру в Индианаполисе сборная проиграла. Ей противостояла не команда отдельного университета, как двумя днями ранее, а студенческая сборная штата. Ронять престиж своего баскетбола американцы не любят. После игры последовал традиционный совместный ужин команд, который можно было назвать и ланчем, и фуршетом, и даже банкетом. Суть не в этом. Главное, парни голодными с таких застолий не уходили.
- Послушай, Джамбул, – обратился к руководителю делегации председатель горисполкома после второй игры, – узнай, сколько американцы выделяют нам в день на еду?
- Знаю, по тридцать долларов на человека.
- Завтрак входит в оплату гостиничного номера, – продолжал городской глава, – после каждой игры хозяева приглашают нас на ужин. Можешь обеспечить команду ежедневными обедами из расчета десяти долларов на человека?
- Постараюсь, Сакен Абаевич.
- Постарайся, а по 340 долларов раздадим ребятам, с их согласия, конечно. Иди, договаривайся с американцами.
- Да, но как посмотрят на это дома?
- Боишься? Все беру на себя.
Перед началом третьей игры глава столицы среднеазиатской республики с разрешения Калитвинцева выступил на предматчевой установке.
- Мы тут посовещались и предлагаем такой вариант – будем обедать из расчета 10 долларов в день, руководитель делегации обещает сытные и вкусные обеды, не так ли, Джамбул Чоканович, а поскольку нас тут завтраками и ужинами кормят, оставшиеся деньги, а это по 340 долларов, отдаем вам на руки. Итого у каждого будет по 400 долларов. Согласны?
- Ура, – раздалось в ответ.
- Городской глава упреждающе поднял руку. – Это не совсем законно, я беру всю ответственность за такое решение на себя. Делаю это я исключительно для того, чтобы поощрить вас за хорошую игру, но, если мы проигрывать будем…
Матч был выигран при убедительном преимуществе советской сборной. Парни буквально летали по площадке.
- Как вы их так на игру настраиваете? – спросил после матча представитель лиги.
- Передайте, – обратился к переводчику городской глава, – это наш фирменный секрет.
Обычно после ужина руководители собирались у Калитвинцева.
- Джамбул сегодня в Москву звонил, – сообщил городской глава Калитвинцеву. – Результатом там довольны, в семи играх одержаны четыре победы. И заметь, Иваныч, после того, как я раздал ребятам валюту, проиграли только два раза. Учитесь, пока я жив, психологи хреновы, – довольным тоном завершил тираду мэр.
Калитвинцев не стал разубеждать мэра. Конечно, неожиданно получить валюту парням было приятно, но играли-то они не за деньги. Не получи они ни цента, так же бились бы на площадке. Играть за сборную страны большая честь. Ну, и каждый, конечно, хотел проявить себя в полной мере. А то, что во второй половине турне стали побеждать чаще, так парни просто успели адаптироваться к местным условиям. Да и соперники были вполне по зубам.
– Ну, давайте, еще по вискарику за победу, – предложил городской глава. – А Тищенко-то наш хорошо смотрится, не хуже других играет.
- Лучше, – вставил председатель спорткомитета. – Калитвинцев обещает сделать из него олимпийского чемпиона.
- Ну, лучше, не лучше, а он первый свой, рожденный в нашей республике игрок сборной СССР, пусть и молодежной. Вернемся, дам ему квартиру двухкомнатную, пока «хрущевку». А что, все по закону. Семья нуждается в улучшении жилищных условий? Нуждается. У него сестра, говоришь, есть, – обратился он к Калитвинцеву. – Дети разнополые, значит, положена двухкомнатная квартира.
- Сакен Абаевич! – Калитвинцев готов был броситься в объятия городскому главе.
- Только, – продолжал тот, то ли в шутку, то ли всерьез, – возьмешь с него юридически заверенную расписку, что, пока олимпийским чемпионом не станет, из нашего города добровольно не уедет.
