Баскетбольный роман Владимира Тамбова «Женщина для профессионала»

Новости команды

20.12.2021

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 10

СЛИШКОМ МНОГО СОБЫТИЙ

Все свободное время, которого почти совсем не было, Калитвинцев посвящал книжным магазинам, скупая интересующую его баскетбольную литературу. Жаль, закончился сезон в НБА, и ни одного матча воочию посмотреть не удалось. Зато пообщаться с американскими тренерами за ужином и после него времени хватало. Не без удовольствия Калитвинцев отметил, что и он интересен собеседникам. Это как же нужно баскетбол развивать, чтобы в каждом штате было несколько команд на равных игравших со сборной СССР, постоянно вертелось у него в голове. Он отмечал, сколько времени уделяют молодые американцы самоподготовке, порой по 5–6 часов в день. Конкуренция жесточайшая, каждый мальчишка, взявший мяч в руки, бредит славой игрока НБА. Баскетболисты сборных университетов учатся бесплатно, имеют льготы, к ним прикреплены специальные преподаватели. Попадание в большой баскетбол, это не только слава, это еще и большие деньги. Сохранит ли навечно Америка гегемонию в баскетболе? Европа идет следом, но не столь стремительно, чтобы стать серьезным конкурентом США, хотя с каждым годом все больше баскетболистов Старого света закрепляются в лучшей лиге мира.

В газетах, телетрансляциях Калитвинцев тщетно искал новостей с проходящего в Италии чемпионата Европы. Когда же задал вопрос их куратору из студенческой лиги, в ответ услышал: «Какой чемпионат Европы, в Штатах он никому не интересен, как и то, что вы именуете чемпионатом мира. Чемпионат мира один – это чемпионат НБА. Попробуйте меня опровергнуть».

Звонить в Москву было накладно, оставалось одно – ждать новостей. И они пришли. За неделю до окончания американского турне утром в номер к Калитвинцеву буквально ворвался взволнованный руководитель делегации.

-      Вячеслав Иванович, телеграмма пришла из Москвы. Наши победили, чемпионат Европы выиграли.

-      Вот это да, отличная новость, восемь лет «золото» не брали. Давайте ребят будить, перед завтраком проведем собрание, – Калитвинцев моментально вскочил с постели.

Чемпионат Европы в Италии начался с неожиданностей. Двенадцать команд были разбиты на три группы, и в каждой произошла сенсация. Чехословаки обыграли хозяев, претендующих, как минимум, на медали. Израильтяне заставили капитулировать Югославию, сильнейшую команду континента последнего десятилетия. Не осталась в стороне и сборная СССР, уступившая испанцам. Проиграли крупно, пропустив 101 очко. Советская команда вышла из группы со второго места. На втором этапе для того, чтобы попасть в финал, проигрывать больше было нельзя.

Гордиевский, выплеснув все, что накопилось в душе тренера, оставил баскетболистов одних.

-      Много говорить не буду – начал капитан команды Гуськов. – Все вы наших соперников видели. Обыграть можем каждого. Для ветеранов это последний шанс взять «золото», кое для кого первый. Есть возможность вписать свое имя в историю советского баскетбола. Запомните, мы здесь сильнее всех. Расходитесь по номерам и настраивайтесь на победу. Мы победим, обязательно победим.

Говорил он сумбурно, да и слова тут были излишни. Что и как, понимали все. На второй групповой этап советская сборная вышла преображенной. Противостоять ей не смог никто. Югославы были разбиты с преимуществом в 19 очков, 96:77. В финальном матче легко была обыграна сборная Израиля – 98:76.

На послематчевом ужине тренер американской команды поздравил Калитвинцева с победой сборной СССР на чемпионате Европы.

-      Откуда вы это знаете? – искусственно сделал удивленное лицо Калитвинцев. – Мне сказали, американцев не интересует европейский баскетбол.

-      Это, смотря каких американцев. Профессионалы от баскетбола должны знать все, что делается в мире нашей игры. Гордыня – один из самых страшных грехов. А за грехи Бог наказывает.

Вы читали Библию?

Калитвинцев покачал головой из стороны в сторону.

-      Кстати, коуч, хочу вас поздравить еще и с отличной командой. Древние представляли Землю, стоящей на трех китах. Победа в баскетболе, да и не только в нем, стоит на двух китах: хорошем тренере и хорошей селекции.

-      Спасибо, как говорят у нас, на добром слове. Не мне судить, насколько я хорош, как тренер. А что касается селекции, эту команду комплектовал не я. Состав был определен советом лучших советских специалистов.

-      Не скромничайте, коуч, – американец похлопал Калитвинцева по плечу, – с вашей манерой вести игру вы вполне могли бы работать с командой американской студенческой лиги.

Метелкин получил от Гуськова адрес в Нью-Йорке, где мог по сносной цене купить практически все интересующие его товары. И все же Виктор решил не полагаться полностью на Нью-Йорк. Гуляя по Далласу, заглянул в музыкальный магазин. Виктор уже сносно говорил по-английски, по крайней мере, мог общаться на бытовом уровне. Хозяин, мужчина лет пятидесяти, заметив акцент, спросил, откуда он.

-      Из России? В моем магазине никогда не было русских. Мне нравится ваша страна, ваша музыка. Не все, чего бы я хотел, можно найти в американских музыкальных магазинах. Люблю ваши песни времен войны, народные песни, романсы. Интерес к России привил мне отец. Он был в вашей стране, перегонял под Сталинград через Чукотку из Аляски «Дугласы» и «Эйр Кобры» в сорок втором году.

-      А мой дед, техник-инженер, был на приемке американской военной техники. Может быть, он встречался с вашим отцом.

-      Все может быть, – подтвердил американец. – Слушай парень, возьми бесплатно, сколько тебе нужно пластинок. Десять, двадцать? А мне пришли русские военные песни и романсы. Идет?

-      Идет, – согласился Метелкин. – Только не уверен, что все найду на «виниле». Боюсь, при пересылке пластинки могут разбиться.

-      Попроси на почте упаковать получше, какие проблемы. Заходи, выбирай, что нужно, – пригласил его хозяин к стеллажам.

Через неделю молодежная сборная вернулась в Москву. В десяти играх было одержано шесть побед. Баланс положительный.

Отчитываться на тренерском совете Калитвинцеву предстояло только осенью, поэтому, пробыв дома всего несколько дней, он вылетел в ФРГ на операцию.

-      У нас двухместные комнаты, – пояснил врач. – Чтобы вам было не так скучно, поместим вас к соотечественнику. К операции готовится еще один русский пациент.

Калитвинцев зашел в палату. Комната была оборудована всем необходимым: душем, туалетом, холодильником, телевизором, кондиционером.

-      Ну, наконец-то, – приветствовал его лежащий на кровати молодой мужчина с мощным торсом, похожий на боксера. – Будет хоть с кем поговорить. Я по-немецки не шпрехаю, лежу пятый день как глухонемой. Юра, – протянул он Калитвинцеву руку.

-      Вячеслав. Надолго сюда? Не было еще операции?

-      Завтра предстоит. Ты откуда?

-      Да, издалеча, – протянул новый знакомый, услышав ответ. – А я из Подмосковья, про Зеленоборск слыхал?

-      Столицу криминального мира? Как не слышал!

-      Подстрелили меня немного на разборках. Пуля раздробила коленную чашечку, протез ставить будут. Братва своих не бросает. Собрали бабла, сюда отправили. А ты, какими судьбами?

-      Видишь, с костылем хожу, – Калитвинцев показал на трость. – Упал с высоты неудачно. Я бывший спортсмен, баскетболист.

-      Здорово, – встрепенулся Юрий. – Я ведь тоже бывший спортсмен, боксер. Только на боксе много не заработаешь. Будет о чем покалякать, о спорте, да и о жизни, вообще.

На следующий день соседа Калитвинцева отвезли на операцию, а самому ему пришлось сдавать множество самых разных анализов. Когда Юрий очнулся после наркоза, первым делом Калитвинцев спросил:

-      Ну, как?.

-      Нормально, голова только немного шумит. Не боись, баскетболист, раз, два и ты в дамках.

Однако вскоре в палате стоял мат-перемат, у Юрия отходил наркоз. Сделали обезболивающий укол, Юрий немного притих.

-      Юрка, ты не терпи, чуть что, скажи мне, кнопку нажму, врача вызову, – сочувствовал ему Калитвинцев.

Юрий кивнул, плотно сжав губы. Было видно, боль полностью не отпустила его.

-      Слушай, баскетболист, хочешь, анекдот расскажу:

«Ампутируют мужику ноги.

Он после наркоза очухался, спрашивает врача:

-      Доктор, я буду ходить?

-      Только под себя.

-      А плавать?

-      Если будете много ходить».

-      Гы, гы, гы, – засмеялся сквозь боль бывший боксер.

-      А ты оптимист, Юра, сразу видно, спортсмен, – улыбнулся Калитвинцев. – Ну, давай, еще что-нибудь расскажи.

Операция Калитвинцева по заверению врачей прошла успешно. Еще две недели он провел на больничной койке, после чего вылетел в Москву. В Шереметьево его встречал администратор команды. Нашел кресло – каталку для прыгающего на одной ноге Калитвинцева. Работники аэропорта помогли подняться в салон самолета.

-      Ну, все, теперь домой, – сказал, вытирая пот, администратор. – Подлечитесь в нашем обкомовском санатории, Вячеслав Иванович, будете как новенький. А с октября здоровыми ногами в новый сезон.

-      Спасибо, Ерлан, тебе за помощь. Видишь, какой я, – извиняющимся тоном сказал Калитвинцев, показывая на ногу.

-      О чем вы, Вячеслав Иванович. А к вам тут женщина приезжала.

-      Какая женщина? Мать?

-      Почему мать, – засмеялся администратор, – молода она для матери. Красавица белокурая, три дня я ее удерживал, чтобы вас дождалась. Не удержал. Улетела, говорит, не может ждать дольше. Письмо вот вам оставила, – администратор полез в карман пиджака.

Калитвинцев с нетерпением раскрыл конверт.

«Здравствуй, Тимур!

Опять судьба разводит нас. Хотела тебя увидеть, и, как только появилось несколько свободных дней, купила билет на самолет и прилетела в твой город. Насколько я знаю, баскетбольные соревнования весной закончились, и я полагала застать тебя здесь. Нашла ваш клуб, но администратор Ерлан сказал мне, что ты на операции в ФРГ. Я хотела сразу же возвратиться в Москву, но Ерлан уверил меня, что ты со дня на день вернешься. Он чудесный парень, устроил меня в хорошую гостиницу, показал ваш замечательный город. А тебя все не было. Дольше оставаться я не могла. Решение прилететь к тебе далось мне непросто. Весь год думала, как мне поступить. С тобой увидеться хочется, но судьба третий раз противится нашей встрече. Объясню все по порядку. Ты обижен или зол на меня, наверняка считаешь, что я обманула тебя, дав там, в ресторане, вымышленный номер телефона. Это не так. Я снимаю квартиру в Москве, и это действительно номер моего домашнего телефона. Утром, следующего после нашей встречи дня, пришла за деньгами моя квартирная хозяйка, Анна Сергеевна. Пожилые люди встают ни свет, ни заря, вот она в такую рань и заявилась. Боялась, наверное, что позже не застанет меня дома. Неожиданно у нее случился сердечный приступ, я вызвала скорую, а потом поехала с ней в больницу, боясь оставлять Анну Сергеевну одну. У нее в Москве никого нет. Муж умер, единственный сын, офицер, служит на Дальнем Востоке. Сошлась она с одним старичком, ему уже под восемьдесят, самому уход нужен. Живет у своего «бой френда», а квартиру сдает, как-никак прибавка к пенсии. Думаю, ты звонил мне, и не один час. Но я вернулась из больницы только к вечеру. Как тебя найти в огромном городе, я не знала.

Мы много говорили с Ерланом о тебе. Он рассказал мне, как ты срочно вернулся с Урала спасать своего воспитанника. Я сопоставила даты, это было в тот день, когда мы расстались с тобой на вокзале в Свердловске. Мне почему-то кажется, не случись беды с твоим мальчиком, ты бы приехал ко мне на киностудию. Вот и еще раз судьба развела нас. Трижды она препятствует нашей встрече! Что это, случайность или знак? Ерлан сказал, что реабилитацию ты будешь проходить в цэковском санатории. Оттуда наверняка можно позвонить в Москву. Позвони мне по известному тебе телефону, а если номер ты выбросил, то пишу его вторично. Только звони не позднее полудня, иначе можешь меня не застать. Не предпринимай никаких необдуманных действий, лечись основательно.

Я желаю тебе скорейшего выздоровления, Тимур. И побед твоей команде.

Жанна.

PS: Из содержания моего письма может сложиться впечатление, что я актриса нарасхват, и у меня совсем нет свободного времени. Его действительно мало. Я много играю в театре, но больше на вторых ролях. Часто снимаюсь, но не на ведущих киностудиях и чаще в эпизодах. Думаю, приглашают меня в большей части из-за внешности. Красотой природа не обделила, а вот таланта мне явно недостает. Хотелось бы думать, что это не так, но все говорит об обратном. Как это тяжело, мечтать о роли, которую тебе никогда не суждено сыграть. И в своих чувствах я не могу разобраться. Уверена лишь, что нам нужно обязательно встретиться, хотя бы один раз».

Калитвинцев положил письмо в сумку.

-             Как там ребята, Ерлан?

-             Отдыхают пока, Вячеслав Иванович. Через неделю возвращаются. Проведем медосмотр и на первый сбор. Как вы определили, он будет проходить на спортивной базе недалеко от санатория. Я постоянно буду сообщать вам всю информацию через вашего помощника. Врачи разрешат – может, пару раз на тренировку свожу. Да, не волнуйтесь вы, Вячеслав Иванович, все будет нормально.

 Глава 11

ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН

Когда до вылета сборной Москвы на Сицилию оставалась пара дней, Виктору в общежитие позвонил Гуськов.

-      Метелкин, – крикнул дежурный, – тебя к телефону.

-      Саша, ты? – обрадовался Виктор, услышав характерный голос Гуськова. – Я думал чемпион уже на «югах» победу отмечает. Поздравляю с покорением Европы. Мы в Америке так за вас волновались!

-      Спасибо, Витя. Тут такое дело, – начал с любимого выражения Гуськов, – угораздило меня родиться в начале июля. Ребята у моря кости греют. А я так люблю, когда всей командой собираемся. Ничего не поделаешь, приглашаю тех, кто в Москве. А в городе только Милый, он специально отъезд отложил, да ты. Приходи завтра ко мне на День рождения. Празднуем на квартире родителей, запиши адрес. Обязательно приходи, ты еще как – никак мой баскетбольный крестник. Да и девушку свою захвати, а то все парами будут.

На следующий день в квартире родителей Гуськова собралась небольшая, но дружная, как любили говорить, компания. Родители Гуськова, Александр с Мариной и Аней, Миловидов с женой, Виктор с Лизой и несколько ближайших родственников Александра. Если Виктор и Лиза впервые попали в эту компанию, то остальные гости собирались в таком составе не впервой, исключая, естественно, Марину. Поздравления, шутки – прибаутки, застолье шло своим обычным чередом.

Миловидов поднялся из-за стола, поднял рюмку с водкой. – Гусь, сегодня много добрых слов в твой адрес было сказано, мы с Юлей ко всем поздравлениям присоединяемся. Ты знаешь, мне нигде так хорошо не бывает, как у тебя в доме. И лучшего друга, чем ты, у меня нет. Но сегодня мне в твой знаменательный день немного грустно. И ты знаешь почему. Никогда больше не выйдем мы на площадку вместе, никогда не будет всего того, что связывало нас: тебя, меня и баскетбольного мяча. Ты, хитрец, до сих пор скрываешь, чем решил заняться по окончании карьеры. Скрываешь даже от своего друга. Но скоро все равно узнаем, – погрозил пальцем Миловидов. – Где бы ты ни был, чем бы ни занимался, я желаю тебе счастья и благополучия. По случаю завершения твоей карьеры мы еще соберемся, уже всей нашей командой. И не забывай, что тебя всегда поддержит твой друг, Валерка Милый. Ну, за тебя!

-      Спасибо Милый, спасибо Юля. Пока я и сам еще не знаю, чем займусь, куда пошлет служить родная Красная Армия. Это сейчас не так важно. Важно другое, у меня есть друг, друг верный и испытанный. И не принципиально, что мы больше не выйдем вместе на площадку. Главное, друзьями остаемся. Алаверды, за тебя Милый, за твою семью.

-      Валера, Саша, – возмутилась Людмила Сергеевна, – вы же интеллигентные взрослые люди, сколько раз я просила не обзывать друг друга этими ужасными кличками. Вы не на бандитской сходке. Какой Гусь, какой Милый!

-      Мама, – улыбнулся Александр, – а сколько раз я говорил тебе, что так принято в спортивной среде. Нас и тренер порой так называет. Вон, – он показал на Метелкина, – Виктора так вообще Цербером кличут, и ничего. Но, чтобы сделать тебе приятное, переходим на обращение друг к другу исключительно по имени.

-      Саня, а ты чего нас с Виктором и его девушкой не знакомишь, – обратился к Гуськову дядя именинника, – они в нашей компании первый раз.

-      Охотно, дядя Миша, – Александр встал и жестом указал на Метелкина, – мой баскетбольный крестник, игрок нашей команды и сборной СССР Виктор Метелкин, надеюсь, будущий олимпийский чемпион. Мы с Милым, прости, мама, с Валерой еще гордиться будем, что играли с ним в одной команде. Вы посмотрите, как парень зарделся. Витя, я говорю это абсолютно серьезно. Ты меня знаешь, я никогда не ерничаю и не смеюсь над молодыми.

Ты, кстати, еще тост не говорил.

Метелкин встал. – У меня было несколько учителей в баскетболе. Вячеслав Калитвинцев был моим первым наставником, научил азам игры, именно он привел меня в большой баскетбол. Сан Саныч Гордиевский поверил в меня, заставил меня поверить в себя, дал возможность играть в лучшей команде страны и помогает мне совершенствовать мое мастерство. Третий наставник ты, Саша, наставник особый. Ты на практике показал мне, как надо играть. Я многое от тебя беру, хотя, опять же, стараюсь слепо не копировать. Ты тут про меня много теплых слов сказал. Постараюсь твои пожелания оправдать. Мне очень повезло, что на пути моего становления, моим партнером, моим учителем был ты. Ты мне как старший брат. Кстати, мою маму, как и твою, зовут так же, Людмила Сергеевна. Ты уходишь из большого спорта, но, как сказал Валера, не уходишь из нашей баскетбольной жизни. Буду рад, если продолжишь общение со мной, продолжишь свое кураторство. И еще, – Виктор повернулся в сторону Марины, – вам очень повезло, Марина Владимировна, что рядом с вами такой мужчина.

-      А мне-то как с ней повезло, – вставил Гуськов. – Что-то много говорим, давайте передохнем от застолья, пообщаемся, потанцуем. Кто «за»?

Виктор и Лиза вышли на балкон.

-      Жалко мне эту девочку, – сказала Марина, – влюблена по уши, смотрит на Виктора глазами преданной собаки. А ему, похоже, все равно. Так нельзя. Нельзя играть чувствами другого человека. Не любишь – отойди в сторону. Помнишь, как сказал Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили».

-      Марина, может быть, ты сгущаешь краски. Ты же видишь эту девушку в первый раз.

-      Не забывай, я психолог, и, говорят, неплохой. К тому же я женщина, а мы, женщины, видим и чувствуем то, что вам, мужчинам, не дано.

-      Но, согласись, Витька отличный парень. Не разобрался по молодости в своих чувствах, – продолжал защищать Метелкина Гуськов. – Идеальных людей не бывает.

-      Бывают. Ты у меня идеальный, – возразила Марина.

-      Ну, – протянул Александр, – ты пока меня еще мало знаешь. Время придет – каждый день недостатки во мне выискивать начнешь.

Марина покачала головой.

Их разговор прервали Миловидовы.

-      Ребята, приглашаем вас в воскресенье на дачу. Попаримся, шашлыки пожарим, на речку искупаться сходим. Нет возражений? Ну, и отлично. Жаль, – вздохнул Миловидов, – в Крым вместе поехать не получается из-за ваших неотложных дел в Москве. Ну, ничего, какие наши годы, наверстаем.

-      Какие планы по возвращении из Италии? – спросила Лиза, когда они с Виктором вышли на балкон.

-      К сессии надо готовиться. Ты же знаешь, из-за поездки в США летние экзамены мне перенесли на сентябрь. Домой на Урал нужно съездить, с матерью повидаться.

-      А почему она в Москву не приезжает? – задала опять вопрос Лиза.

-      Приедет когда-нибудь. А сейчас помимо мамы меня другие родственники ждут. Потом на несколько дней хотим с ней съездить в Балтийск на могилу отца. Могила, конечно, символическая, все подводники в море остались, но есть обелиск. Маму давно жены погибших офицеров приехать приглашали.

-      А можно, я поеду с тобой?

-      Не в этот раз, Лиза. В твоем присутствии мама будет чувствовать себя не в своей тарелке. Тут глубоко личное, и посторонний человек…

-      Значит, я посторонняя, – спокойно и тихо утвердительно сказала девушка.

-      Лиза, я не так хотел сказать. Но посмотри на ситуацию глазами моей матери. Поездка в Балтийск будет для нее тяжелым испытанием, и не нужно усугублять ее состояние. Я планирую на обе поездки не более 10 дней. Вернусь, и мы с тобой обязательно куда-нибудь съездим.

-      Что, молодежь, не наговорились, айда за стол, – дядя Миша широко распахнул балконную дверь.

Виктор выбрал момент, когда рядом с Гуськовым никого не было.

-      Зря ты, Саша, тогда волновался, никто к нам с Кирой в кафе не подходил.

-      Может быть зря, может не зря. Там ведь тоже не дураки сидят. Понятно же было, никто через тебя доллары передавать не будет, тем более в таком людном месте. Ты куда из кафе поехал?

-      В Сокольники.

-      Кто же с валютой в кармане, да еще в таком количестве, поедет в парк шататься. Полагали, обмен будет произведен позже. А он уже состоялся, без свидетелей в 5.30 утра в пустом вагоне метропоезда, идущего по «зеленой» ветке.

-      Саша, но, если бы нужно было тебя с валютой заловить, взяли бы на таможне.

-      А ты думаешь, меня не проверяли? Еще как проверяли, досмотр был длительнее и тщательнее, чем у других. Два раза сумку досматривать возвращали. Только долларов у меня с собой не было.

-      Как не было? Милому отдал, – догадался Виктор.- И не ему одному, – ухмыльнулся Александр.

Прошло два дня. Утром Гуськов уехал по делам на службу и вернулся к обеду довольный и улыбающийся.

-      Что, «Жигули» в лотерею выиграл? – посмотрела на него Марина и тоже улыбнулась.

-      Лучше. Хорошо, что мы заявление в ЗАГС две недели назад успели подать. В октябре переезжаем в Венгрию, контракт на два года. Был в управлении, приказ подписан.

-      Марина от неожиданности присела на диван. – А как же моя работа? А Аня?

-      Все предусмотрено, – Гуськов сделал успокаивающий жест рукой. – Работой будешь обеспечена. Я этот вопрос обговорил. Будешь работать при штабе войск по своей специальности. Аня будет учиться в школе при посольстве.

-      А ты?

-      Ах, да. Про себя-то я и не рассказал. Ну, чем может заниматься в Спортивном Клубе Армии Южной группы войск в Венгрии заслуженный мастер спорта, чемпион мира и четырехкратный чемпион Европы по баскетболу Александр Владимирович Гуськов? Конечно, работать тренером.

-      Это так неожиданно, – сказала Марина, – дай мне время переварить эту новость. Есть будешь?

-      Тут одна проблема, Саша, – обратилась к нему Марина после того, как они пообедали. – Чтобы Аня смогла выехать за границу, нужно письменное разрешение ее отца. Мы договорились ничего не рассказывать друг другу о прошлой жизни, да ты и не интересовался особо, кто мой бывший муж. А теперь послушай. Мы оба были студентами, приехали в Москву на учебу и поступили в мединститут, он из Ростова, я из Минска. Поженились на пятом курсе. По советским меркам у нас обоих достаточно состоятельные родители, так что сразу вскладчину построили нам в Москве кооперативную квартиру. Постоянной московской прописки у нас не было, но как-то там договорились. Планировали нам совместную жизнь до гроба, поэтому квартиру купили трехкомнатную, чтобы и самим жить где было, и будущим детям. Поначалу все было хорошо, окончили Вуз, родилась Аня. Оба не без родительской опять же помощи по распределению остались в Москве на хорошей работе. А потом все почти в одночасье рухнуло. Муж запил, и запил по-черному. С работы его выгнали. Я боролась за него как могла, три года боролась. И в больницу клала, и кодировать пыталась. Бесполезно. Когда трезвел, понимал всю отчаянность ситуации. А потом все сначала. А как на ребенке эти запои отражались! В общем, мы развелись. Квартиру разменяли на две. Нам с дочерью досталась эта двухкомнатная, ему – однокомнатная. Договорились так – мне от него ничего не надо, с дочерью он видеться не будет. Я в свою очередь отцовства его не лишаю, Аня остается под его фамилией, ну и я тоже фамилию не меняла, чтобы с дочерью под одной фамилией быть. Что с ним сейчас, точно не знаю, говорят, и родители от него почти что отвернулись. Живет с какой-то женщиной, такой же алкашкой как он.

-      Но, адрес его ты же знаешь? – спросил Александр.

-      Знаю.

-      Тогда едем и решим этот вопрос. Или ты думаешь, он не даст разрешения? В таком случае я его по-мужски уговорю, в крайнем варианте лишим его родительских прав.

-      На это время нужно.

-      Ладно, чего мы гадаем на кофейной гуще. Поехали в нотариальную контору, подготовим документ, а потом привезем твоего бывшего и заверим. Проблемы будем решать по мере их поступления. Давай, давай, собирайся, – торопил он Марину, – сегодня же надо со всем определиться.

-      Может быть, Саша, я сначала одна с ним поговорю? – попросила Марина.

-      Я думаю, вместе нам будет проще уговорить его, едем вместе.

Уладив юридические вопросы, вечером они подъехали к дому, где жил бывший муж Марины.

Дверь открыл худой небритый человек с характерным лицом хронического алкоголика.

-      Марина, ты, – удивился он. – Мужчина был с похмелья, но трезв.

-      Здравствуй, Игорь. Нам срочно нужно поговорить. Впустишь?

-      Конечно, – Игорь посторонился.

Комната была в ужасающем состоянии. Обшарпанные обои, почти полное отсутствие мебели и, как фирменная марка хозяина, множество пустых бутылок, разбросанных по полу.

-      Как живешь, Игорь? – спросила Марина. – В ее голосе Гуськов уловил нотки сочувствия.

-      Сама видишь, – бывший муж показал рукой на квартиру. – Живу случайными заработками. Не выбраться мне, Маринка, из этой пропасти, не судьба. Ты правильно сделала, что ушла от меня. А как Аня?

-      Нормально. Первый класс закончила на одни пятерки.

-      Гены, – Игорь пристально посмотрел на Марину, – мы ведь с тобой тоже отличниками были. Что тебя ко мне привело? Не просто же так сюда заявилась. Да, и со спутником своим познакомь. Я так полагаю, на свадьбу меня пригласить хотите. Спасибо, только вот, извините, придти не смогу, смокинга нет.

-      Меня зовут Александром, – впервые подал голос Гуськов. – Вы правы, мы готовимся пожениться. Я военнослужащий, меня отправляют за границу. Нужно ваше, как отца, разрешение на выезд Ани, – жестко добавил он.

Игорь помолчал, потом произнес: «Все правильно, я подпишу бумагу. Я же не враг тебе, Маринка, и Анечке не враг. Мужчина, я смотрю, у тебя стоящий. Как говорится, дай Бог счастья. Только условие мое прежнее. Ты отцовства меня не лишаешь, Аня остается под моей фамилией. Это, то немногое, что я от тебя прошу».

-      Договорились, – сказал Гуськов. – Завтра к десяти часам мы за вами заедем, нотариально заверим разрешение на выезд.

Александр и Марина поднялись с разваливающейся тахты.

-      Можно вас на минуточку, – задержал Гуськова Игорь.

-      Иди, Марина, я сейчас, – Гуськов подтолкнул пытавшуюся остановиться Марину к двери.

-      Вы мне рублей пять дать не можете, – извиняющимся тоном попросил Игорь.

Гуськов достал червонец.

-      Спасибо большое. Только вот еще что, – Игорь запнулся, – заберите меня рано утром, пока магазины еще не открыты. Ну, вы меня понимаете.

-      Хорошо, – серьезным тоном согласился Гуськов.

Когда он вышел из подъезда, увидел на глазах Марины слезы.

-      Неплохой мужик, – сказал Александр, – и, что характерно, пьянка в нем человека не убила. Завтра забираем его в восемь утра.

-      Почему в восемь? – спросила Марина. – Нотариальная контора открывается в десять. Ты денег ему дал на водку, – догадалась она. – Зачем?

Виктор улетел в Италию. Лиза почти все время проводила дома, даже с лучшей подругой не встречалась. Несколько раз звонил Филипп, студент факультета международной журналистики, приглашал на свидания. В комнату вошел отец, в этот момент Лиза в очередной раз отказывала Филиппу во встрече.

-      Нет, не смогу. Занята. Чем, чем, дела. Когда, не знаю. Может быть. Хорошо, перезвони.

Лиза повесила трубку. Увидела вошедшего отца.

-      Папа, он совсем меня не любит, – бросилась она к отцу.

-      Ну, ну, – обнял ее отец, – к чему такие шекспировские страсти. Ты же обещала меня познакомить с твоим Виктором. Может быть, не все так безнадежно. Пригласи его завтра к нам на ужин.

-      Не могу, – всхлипнула Лиза, – он в Италии.

-      Ну, тогда, как вернется.

-      Не знаю. Несколько раз приглашала, отказывается. А по приезду с Сицилии он домой на Урал уезжает, меня с собой не берет.

-      Тогда плюнь на него. Я так понял, тебе сейчас не подружка звонила. Развейся, сходи на свидание. Что ты все время дома сидишь, даже на дачу не ездишь. Кстати, мне наконец-то дают отпуск в августе. Едем всей семьей в Крым – я, ты и мама.

В кои-то веки все вместе.

-      Не хочу я никуда идти, – заупрямилась Лиза.

-      Что, и в Крым не поедешь?

-      В Крым поеду.

-      Ну, вот и славненько.

Глава 12

ВСЕ ТАЙНОЕ КОГДА-НИБУДЬ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ

Если в уральском городе, в котором жила его мать, и где он делал под руководством Калитвинцева первые шаги в баскетболе, Виктор ограничился встречами с родными и друзьями детства, не забыв навестить и тетку своего первого тренера, то в Балтийске он стал центром всеобщего внимания. Узнав о приезде Метелкиных, командир части настоял на встрече с офицерским составом, а затем и с моряками сторожевого корабля. На встрече с морскими офицерами Виктор уловил неподдельный интерес собравшихся к баскетболу, и спорту в целом. Вопросы задавали не только о «Красном знамени» баскетбольном, но больше о хоккейной и футбольной командах общества. О чем знал, Виктор рассказал, честно признавшись, что, хотя баскетболисты дружат и с хоккеистами, и с футболистами, но вопросы, которые задавали моряки, лучше адресовать тем, о ком спрашивали.

-      Ты, Виктор, пойми нас правильно, – обратился к Метелкину капитан третьего ранга, выступавший в роли ведущего встречу, – мы, как военнослужащие, за все армейские команды болеем. Из первых уст новости узнать хочется. А вы, товарищи офицеры, поскольку у нас в гостях баскетболист, вопросы задавайте по существу.

Встреча затянулась на два с лишним часа. В завершении от имени командования капитан третьего ранга вручил Виктору офицерский кортик.

-      Такой кортик носил твой отец, мы вручаем его тебе в память об отважном моряке, отличном командире и замечательном человеке Степане Викторовиче Метелкине. Не урони чести своего отца, будь достоин его светлой памяти, прославляй наш армейский спорт на баскетбольной площадке.

Виктор не смог ничего ответить, комок подступил к горлу.

На встрече с матросами сторожевика больше говорил командир корабля. Ставил Виктора в пример подчиненным, призывая тех улучшать физическую подготовку.

-      Вот, вы тут думаете, если перед вами баскетболист, значит, хлюпик. А сумеет кто подтянуться больше, чем наш гость?

Виктор подошел к турнику. – Ну, кто больше? – посмотрел на подчиненных довольный командир. – Сможешь поучаствовать в армейском многоборье? – спросил офицер Виктора. – Покажи моим молокососам, как надо проходить боевую подготовку.

-      Смогу, – ответил Виктор, – только при условии, что это никому не станет известно, тренер во избежание травм запрещает нам на отдыхе заниматься некоторыми видами спорта и не свойственными баскетболистам упражнениями.

Командир сторожевика почесал затылок. – Ну, раз нельзя, тогда не стоит. Хотя бы наперегонки поплаваешь?

Метелкин улыбнулся. – Плавать не буду, против ваших акул у меня шансов нет.

-      Ну, как, мама, все в порядке? – спросил вечером Виктор.

-      Да замечательно, будто в юность вернулась. Когда отец меня замуж взял, мне всего 19 лет было. Совсем девчонка, ничего не умела, даже борща сварить. А он терпеливый был, любил меня очень, и я его.

-      А если б отца не встретила, могла без любви замуж выйти за хорошего человека? Доброго, преданного, влюбленного в тебя?

-      Ты к чему такие вопросы задаешь, – удивилась Людмила Сергеевна. – Замуж что ли выдать хочешь?

-      Да нет, это я так просто спросил.

Людмила Сергеевна покачала головой.

-      Мама, в Ленинград на пару дней съездить не откажешься?

– перевел разговор Виктор, – тут недалеко.

-      Почему ты спрашиваешь меня об этом сейчас, когда мы собрались домой? Ну, я не против, только не знаю, хватит ли на поездку денег.

-      Денег хватит. Ты не хочешь поблагодарить человека, который спас твоего сына от тюрьмы?

-      Ты о Калитвинцеве. Разве он сейчас в Ленинграде? И ты думаешь, я не благодарила его?

-      Мама, Слава сделал для моего спасения очень много, но решающее слово сказал не он. Калитвинцев нашел человека, который, применив свои связи, спас меня. Не будь его, я бы сейчас не в баскетбол играл в «Красном знамени», а был бы, сама знаешь где.

-      Кто он? – взволнованно спросила Людмила Сергеевна.

-      Старший тренер ленинградской «Северной звезды» Владимир Петрович Васильев.

-      Едем, конечно же, едем. Иди за билетами.

Когда Виктор вернулся, мать спросила:

-      А почему ты рассказал мне об этом Владимире Петровиче только сейчас?.

-      Сам не знал, узнал совершенно случайно.

-      А Калитвинцев-то хорош, – продолжала возмущаться Людмила Сергеевна, – ни слова, ни намека.

-      Мама, если Слава ничего тебе не рассказал, значит, его просил не делать этого Васильев. Другого объяснения я не нахожу. Поэтому по приезду в Питер звонить Владимиру Петровичу не буду. Точно во встрече откажет. Конечно, это не совсем прилично, но придется идти к нему на квартиру без звонка. Иного варианта я не вижу.

Поезд прибыл в Ленинград в пять вечера.

-      Надо бы о ночлеге позаботиться, – заволновалась Людмила Сергеевна. – В гостинице мест не найти, а сдающих квартиры частников я что-то не вижу. Наверное, время позднее.

-      Не до того, мама. Нужно еще подарок купить, и не просто подарок, а чтобы на душу лег. Поехали на Невский.

В антикварном магазине купили статуэтку богини Ники – и солидно, и к спорту отношение имеет.

-      Ну, что, пора ехать, – посмотрев на часы, сказала Людмила Сергеевна, – девятый час, позже идти в гости просто неприлично.

-      Пять минут, мама, – умоляюще попросил Виктор, – мне в Москву срочно позвонить нужно.

Из Ленинграда в Москву можно было звонить из телефона-автомата. Виктор набрал домашний номер Лизы.

-      Я вас слушаю, – услышал он знакомый голос.

-      Привет, узнаешь?

-      Витя, ты, – обрадовалась девушка.

Перекинулись несколькими малозначащими фразами.

-      А ты чего вечером дома сидишь, да еще в субботу? – спросил Виктор.

-      Тебя жду.

-      Я серьезно.

-      И я серьезно. Это ты один развлекаться можешь, а я без тебя не могу.

-      Лиза, – укорил ее Виктор, – какие развлечения, ты забыла – я ездил на могилу отца. Тебе не стыдно?

-      Прости. Но мне без тебя так плохо. Мне кажется, ты меня совсем и не вспоминал.

-      Здравствуйте, приехали. Я, между прочим, тебе подарок везу с Балтийского моря, бусы из янтаря. Сейчас они входят в моду. Как раз под цвет твоих волос.

Людмила Сергеевна нетерпеливо постучала в дверку кабинки.

-      Все, Лиза, больше говорить не могу, мама торопит, тут у нас одно неотложное дело есть. В Москве буду через день или два. Все, пока. – Виктор повесил трубку.

К дому Васильевых подъехали в начале десятого.

-      Как нехорошо получилось, – волновалась Людмила Сергеевна, – порядочные люди так поздно в гости не ходят.

-      Перестань, мама, считай, что мы непорядочные, – Виктор нажал кнопку звонка.

Дверь открыл хозяин. – Метелкин, ты, – удивился Владимир Петрович, – какими судьбами?

Виктор подтолкнул вперед мать. – Владимир Петрович, – взволнованно начала Людмила Сергеевна, – я мама Виктора Людмила Метелкина. Простите за поздний визит, мы в Ленинграде проездом. Вернее, специально заехали в ваш город, чтобы поблагодарить за то, что вы сделали для Вити. С сожалением делаем это с большим опозданием, но Калитвинцев ни слова не говорил про вас. Узнали случайно. И вот мы здесь.

-      Володя, кто там? – раздался из комнаты голос Екатерины.

-      К нам гости, – отозвался Васильев. – Заходите, если приехали, – обратился он к Метелкиным, – чего у дверей разговоры разводить.

В прихожую вышла супруга Васильева.

-      Моя жена Катерина, – представил ее Васильев. – А это, Катюша, воспитанник Калитвинцева Витя Метелкин с матерью.

-      Вы нас простите за поздний визит, – обратилась к Екатерине Михайловне мать Метелкина, – просто другого времени, чтобы отблагодарить Владимира Петровича, не нашлось.

Гости сели на диван в гостиной, хозяева за стол напротив.

Людмила Сергеевна изложила суть дела.

-      Муж ничего мне об этом не рассказывал, – Екатерина Михайловна с укором посмотрела на Васильева.

-      Рабочий момент, – проворчал Васильев, – ты в мои дела не вмешиваешься, с молодости приучил. К тому же, я и Калитвинцеву запретил об этом рассказывать. Так что вы, – обратился он к Метелкиным, – на него не грешите. Да, воистину говорят, нет ничего тайного, что не сделалось бы явным. К тому же, моя роль в спасении Виктора так же мала, как и Калитвинцева. Вопрос решался там, – Васильев поднял указательный палец, – наверху. Я лишь содействовал справедливости. Не Виктор был зачинщиком драки, да и тот парень не так сильно пострадал, как хотел представить его влиятельный папа.

-      Нет, нет, – запротестовала Людмила Сергеевна, – не будь вас, Виктор сидел бы в тюрьме. Вот, – она достала из коробки бронзовую статуэтку, – как мать от всего сердца благодарю вас. Не отказывайте, примите. А я всю жизнь на вас молиться буду, хоть сейчас и не принято так говорить.

Васильев повертел статуэтку. – Знатная вещица, от сердечных подарков не отказываются. Только эта мадам, – он кивнул на Нику, – последнее время обходит меня стороной. Да, ладно. Чего мы пустые разговоры ведем. Гости голодны. Собирай, Катерина, на стол.

-      У нас тут есть, – Людмила Сергеевна спешно начала выставлять на стол свертки из Елисеевского гастронома.

-      Ребята, а вы временем не ошиблись, – улыбнулся Васильев, – блокаду у нас в сорок четвертом году сняли. Не голодаем.

За столом Васильев перевел разговор исключительно на дела баскетбольные, расспрашивая Виктора обо всех нюансах столичной баскетбольной жизни.

-      Володя, может, поменяешь пластинку, – обратилась к нему супруга. – Нам с Людмилой Сергеевной это неинтересно. Прояви уважение к гостье.

-      Хорошо, – проворчал Васильев, – оставляем вас для бабских разговоров. – Пошли, Витька, на кухню чай пить.

-      А как в Америке сыграл мой Таранов? – спросил он, разливая чай.

-      Классный парень, Владимир Петрович. Ему в сборную прямая дорога. С головой, и как человек хороший. На играх в Штатах очень игрой выделялся.

-      Да, хороший, – протянул Васильев, – вот, таких хороших у нас Гордиевский и уводит. Один раз только подложил я ему свинью, это когда Гордиевский переманил в «Красное знамя» Нижегородова. Не могу себе простить, что взял Вовку на Олимпиаду. Все испоганил подлец. И Сашку Седых он с панталыку сбил. Изза него пострадал Сашка. Но, думаю, Гордиевский в нем быстро разберется, не задержится он в «Красном знамени», и мне назад он не нужен.

-      А, правда, Калитвинцев говорил, что вы от меня отказались, не хотели в «Северную звезду» брать? – спросил Метелкин.

-      Дурак твой Калитвинцев, или прикидывается дураком. При всех раскладах дорога тебе была в столицу. Появись ты в «Северной звезде», сомневаюсь, взял бы тебя в сборную Гордиевский. И, если честно, в Москве ты быстрее прогрессировать будешь. Не тот у меня сейчас состав, чтобы скороспелых сборников выращивать.

-      А Таранов?

-      Что, Таранов. Он постепенно вызревать будет. Вот именно на той позиции, где он играет, ему сейчас в «Звезде» самое место. А дальше пусть сам решает. Самолюбивый очень, замечаний не переносит. Чувствую, когда помру, помянет он меня недобрым словом.

-      Что-то настроение у вас не то, Владимир Петрович, – сказал Виктор. – Все правильно, заявились незваные гости на ночь глядя. Вы уж нас извините.

-      Что ты, я рад тебе. Значит, я в Метелкине не ошибся. Ты человек Витька, им и оставайся. Не зря, выходит, я за тебя хлопотал. А ворчу это я так, по-стариковски. На жизнь ведь с разных сторон смотреть можно. Вот, когда говорят «огонь, вода и медные трубы», подразумевают что-то триумфальное. А присмотреться, это же рецепт изготовления самогона. Ну, Бог с ним, с Тарановым. А вот с тобой вместе мы еще поработаем, интуиция мне подсказывает, поиграешь ты под моим началом. - Вернетесь в сборную? – спросил Метелкин.

-      Нет, в сборную я уже никогда не вернусь.

-      Тогда где? В «Северной звезде», сами понимаете, мне в обозримом будущем не играть.

-      Не знаю где. Но предчувствие меня никогда не подводило.

Пошли к нашим женщинам, а то действительно нехорошо по отношению к твоей матери получается. Веду себя как грубый солдафон, – Васильев поднялся со стула.

Когда они вернулись в гостиную, Людмила Сергеевна начала собираться. – Пора, время-то уже за полночь, как нехорошо, засиделись мы у вас.

-      И куда вы? – спросил Васильев. – Только не рассказывайте мне тут сказок, что сняли комнату. Вечерами в городе это сделать невозможно, а вы ведь вечером в Ленинград приехали.

-      Метелкина замялась.

-      Так, Катерина, – скомандовал Васильев, – стели гостям, спать пора. А вы не волнуйтесь, места у нас хватит.

Отправив мать на Урал самолетом, Метелкин выехал в Москву поездом. День они с Лизой провели за городом, купались, загорали. На пляже Виктор разомлел, погода была по-летнему жаркой, но легкий ветерок слегка скрадывал жару. Ощущение ничегонеделанья, неги было непередаваемым. Виктор позавидовал товарищам по команде, которые не день, а месяц могут вот так беззаботно валяться на пляже, купаться в море, и не думать о том, что связывало их весь баскетбольный сезон. Колоссальные физические нагрузки, сопровождавшие Виктора весь год, давали о себе знать. Когда он позволил себе снять напряжение, усталость валом накатила на него. Не хотелось ни разговаривать, ни двигаться. Вот так бы лежать, не вставая. Он приподнял голову, стройная фигурка Лизы удалялась от него и, наконец, скрылась в речной воде. Через несколько минут мокрая и веселая она легла на песок рядом с Виктором. Янтарные бусы переливались на солнце изумительным золотистым светом. Даже на пляже Лиза не снимала подарок Виктора.

-      Вить, чего ты так мало купаешься, – девушка игриво надула губы, – мне одной скучно.

Виктор покачал головой. – Не трогайте меня и оставьте здесь навечно. Знала бы ты, Лиза, как я устал. Но вставать все равно придется!

Виктор быстро вскочил, схватил подругу за руку. – Побежали купаться. – Со смехом наперегонки они бросились к реке.

Ужинали в летнем кафе. – А мы уже завтра улетаем в Крым, – с грустью в голосе сказала Лиза. – Папе первый раз за пять лет дали отпуск в нормальное время. Очень хотела, чтобы и ты полетел с нами. Знаю, это невозможно.

-      Правильно мыслишь. Мне к экзаменам готовиться нужно. Даже хорошо, что тебя не будет в городе. Это я в том смысле, что с тобой я бы нормально заниматься не смог.

Весь следующий день Виктор составлял план подготовки к пропущенной весенней сессии. Вечером позвонил Светлане.

-      Привет, Светка. У тебя конспекты лекций остались? Отлично. Одолжишь? Ну, и консультация твоя понадобится. Когда заехать смогу?

-      Приезжай прямо сейчас, чего откладывать, – ответила девушка.

Через час Виктор был у Светланы.

-      Знакомьтесь, – представила она Виктора родителям, – это Витя Метелкин, мы в одной группе учимся. Он у нас знаменитый спортсмен, в баскетбол играет за «Красное знамя» и сборную СССР. Потому весь год в разъездах, чаще заграничных. Когда мы тут в июне мучились, экзамены сдавали, он по Соединенным Штатам разъезжал. Экзамены ему на сентябрь перенесли. Да чего вы на него уставились, я же вам про него рассказывала. Он мне из Штатов футболку фирменную привез, очки солнцезащитные, тушь, помаду. Взятку надо отрабатывать, мы идем в мою комнату заниматься. Просьба не беспокоить.

-      Балаболка ты, Светка, – сказал Виктор, когда Светлана закрыла дверь в комнату. – Так языком чешешь, что родителям рот открыть не дала. Как-то все легко у тебя получается.

-      А ты хотел, чтобы я как те древнегреческие философы, которых мы изучаем, регулярно голову пеплом посыпала. Ну, уж нет. Пока молоды, нужно жить легко и брать от жизни все, что можно. А ахать, и охать будем в старости, когда болячки появятся. Давай, показывай, что у тебя там, – Светлана кивнула на тетрадку, которую принес с собой Виктор. – С чего начнем.

Прозанимались более двух часов.

-      Да, – подвела итог девушка, – дремучести в тебе еще многовато. Ну, ничего, будем наверстывать. Кстати, завтра жду тебя днем, – загадочно улыбнулась Светлана. – Родители уйдут на работу, и никто заниматься мешать нам не будет.

Светлана здорово помогла Виктору с учебой, как и в зимнюю сессию. Метелкину даже неудобно стало, сколько своего каникулярного времени тратила на него его однокурсница. Когда он признался девушке, в ответ услышал: «Не комплексуй. Большинство из нас по окончании университета учителями истории пойдут работать. Так что, считай, я с тобой практику прохожу. Если уж тебя очень совесть мучает, своди меня в кафе вечером, а лучше на дискотеку».

-      Танцевать любишь?

-      Ага, и плавать. Я ведь не только программные вузовские материалы читаю. Вот, японские гейши говорят: «Женщина, не умеющая плавать и танцевать, не годится и для любви». Я этим недостатком не страдаю, так ведь, Витенька.