Баскетбольный роман Владимира Тамбова «Женщина для профессионала»
Новости команды
22.11.2021
Мы продолжаем публикацию баскетбольного романа Владимира Тамбова "Женщина для профессионала".
Публикуем по 2 главы в неделю.ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 3
«МОСКВА ЗЛАТОГЛАВАЯ»
Сразу после возвращения в Москву Александр Гуськов поехал не к себе домой, в однокомнатную квартиру, полученную от Министерства обороны, а к родителям. Дверь открыла мама.
- Ой, Сашенька, вернулся наконец, а мы тебя заждались.
- Сбор продлили на неделю, – целуя мать, объяснил Гуськов. – Ма, я ненадолго, вас проведать, даже еще дома не был. Времени в обрез, вечером у нас тренировка. А отец где?
- Еще из клиники не вернулся, сегодня у него дополнительная операция. Может, дождешься?
- Не могу, ма, не получится. Я тут вам из Абхазии гостинцев привез. Вот мандарины свежие, еще вчера на дереве висели. Папе две бутылки коньяка грузинского из Тбилиси. Как он говорит, из дешевых коньяков лучшие армянские, а из дорогих – грузинские. Так вот, эти из дорогих.
- Ну, хоть часок, полчасика посидеть можешь. Я тебя покормлю, чаем напою, – взмолилась Людмила Сергеевна.
Гуськов взглянул на часы:
- Полчаса посижу.
- И когда же ты, Сашенька, угомонишься со своим баскетболом, не мальчик ведь уже? – спросила Людмила Сергеевна, накрывая на стол.
- Через год, мама, угомонюсь. Чувствую, последний сезон в «Красном знамени» играю.
- А потом что? Что ты кроме как мяч бросать умеешь? Ведь ты учился хорошо, подавал надежды. Мог по стопам отца пойти, был бы врачом. Нужная профессия.
- Ма, ты опять за свое. Я майор Советской армии, в отставку не собираюсь. Надо до пенсии военной дослужить. Вузовский диплом имею. Могу в институте преподавать, в военной академии.
- Физкультуру?
- А что, это так зазорно? Может, за границу отправят работать, в Азию или Африку. Многие наши там тренируют, неплохо платят. Хотя, чтобы в загранку на работу поехать, жениться нужно.
- Вот об этом я с тобой и хотела поговорить, – взволнованно сказала Людмила Сергеевна. – Саша, тебе 32 года, а ты до сих пор не женат.
- Мама, – перебил ее Саша, – кончай эту заезженную пластинку. Я знаю все, что ты скажешь. Что в нашей команде все женаты, детей имеют. Что ты не можешь умереть, не понянчив внуков. Но, это моя личная жизнь, я давно – давно уже не ребенок. Предоставь мне самому решать свою судьбу. А что касается того, что в нашей команде все женаты, не все.
- Так и кто же холост?
- Витя Метелкин.
- И сколько ему лет?
- Восемнадцать.
- Издеваешься, – Людмила Сергеевна наклонилась к сидящему за столом сыну, поцеловала его в голову.
- Все, ма, убегаю, не прощаюсь. После тренировки заеду повидаться с отцом.
На следующий день после прилета Гордиевский встретился с братом Кириллом, старшим тренером московской «Олимпии». Обменялись новостями.
- Как там семинар? – спросил Гордиевский-старший, – Только не рассказывай мне про восточное гостеприимство, что-нибудь дельное было?
- Я привез тебе материалы, посмотришь. Помнишь, последнее время мы с тобой часто про психологические аспекты в управлении командой говорили. Так там полдня этой теме внимание уделили. В общем, ерунда, но одно выступление показалось мне дельным. Она прямо твоими словами говорила.
- Кто она? – спросил Гордиевский.
- Врач-психолог из нашего мединститута. По ее мнению, психолог должен быть посредником между игроками и тренером, выполнять тренерские задания.
- А я что говорил, – Гордиевский поднял указательный палец вверх. – Постоянный психолог команде, конечно, не нужен. Вопросами психологической подготовки тренер сам должен заниматься, иначе, какой он тренер. А вот консультацию от профессионала получить, никогда не повредит. Слушай, свяжись с ней, ты ведь с ней знаком. Хочу проверить, насколько я силен в психологии. Посмотреть, совпадет мое мнение об игроках с тем, что она скажет. Я в любом случае останусь при своем, но, тем не менее, это интересно. Да и тебе, брат, советую протестировать твою «Олимпию». Оформим как консультацию, заплатим. Так ей и скажи.
Витя вернулся в свою комнату в общежитии, прилег на кровать. До вечерней тренировки оставалось еще несколько часов. Некоторое время он лежал и думал. Потом поехал на междугородный переговорный пункт, он решил позвонить Наташе. Уже больше месяца она не отвечала на его письма. В их среднеазиатском городе сейчас поздний вечер. Наташа должна быть дома, пора поставить все точки над «i».
Трубку сняла ее мама: «А, Наташи нет дома». Помолчала, потом сказала: «Знаешь, Витя, не звони ей больше и писем не пиши. Появился у нее парень, все вечера пропадает где-то. Не одобряю я это. Ты-то вот подходящей ей парой был, не то, что этот. Но, что я поделать могу».
Виктор повесил трубку. Вернулся в общежитие, подумал: «Может Лизе позвонить? Нет, только не сегодня. А, ну их всех.
Пора на тренировку собираться».
Гордиевский видел состояние Виктора. Молодой, один в чужом городе, тоскует парень. Положение надо исправлять.
После окончания тренировки подошел к Метелкину.
- Вот что, Витя, мне с тобой поговорить нужно, лучше в неформальной обстановке. Завтра у нас вечером тренировки нет, приезжай-ка ко мне домой, запомни адрес. Только обязательно, я не всех к себе приглашаю.
На следующий день Метелкин был у Гордиевского.
- Проходи, проходи, не смущайся, – встретил его хозяин. – Что, нравится квартира? Заслужишь, и у тебя такая будет. Знакомься, это моя жена Элла. – Молодая миловидная женщина протянула Метелкину руку. – Мой младшенький, Алексей. – Мальчик лет десяти смущенно посмотрел на Метелкина. – А это старший, Владимир. – Молодой парень, ровесник Виктора, за руку поздоровался с гостем. – А это, – обращаясь к семье, сказал Гордиевский, – тот самый Витя Метелкин, про которого я вам рассказывал, уральский самородок, очень талантливый баскетболист. Надеюсь, закрепится в нашей команде, а там, глядишь, и в сборной страны. Ну, что, Виктор, садись за стол. Отвык, наверное, от домашней пищи. Давай, попробуй московской кухни.
Гордиевский балагурил, шутил, пытаясь снять неловкость, которую чувствовал Виктор. Говорили на посторонние темы, баскетбола касались мало. Гордиевский лишь поинтересовался, как Виктор пришел в баскетбол, спросил о методике Калитвинцева, похвалил того, как классного игрока. Даже пожалел, что играл Калитвинцев не в его команде, а в «Олимпии» у его брата.
- Ты вечера как проводишь? – спросил Владимир. – В театрах, на выставках бываешь? Или тебе это неинтересно?
- Театр я люблю, – ответил Метелкин, – только на интересные спектакли билетов не достать, так что кино ограничиваюсь. Я в Москве пока ничего не знаю, в основном вечера провожу в общежитии.
- Так дело не пойдет, – сказал Гордиевский. – Давай, Володя, своди куда-нибудь Виктора, развлекитесь. А то он совсем зачахнет. Домой захочет, убежит, а мне этот парень нужен, – пошутил Гордиевский.
Виктор всерьез воспринял слова тренера.
- Куда ж я убегу, Сан Саныч, я ведь в армии.
- Тебе Высоцкий нравится? – спросил Владимир.
- Еще бы, я почти все его песни наизусть знаю.
- В театр «На Таганке» пойти хочешь? Вот, – Владимир достал из кармана билеты, – на «Гамлета».
- Серьезно?
- Серьезней не бывает. Ну, что, идем?
- Здорово, – только и мог ответить Метелкин.
- Ну, что, – спросил на следующий день вечером Гордиевский – старший брата Кирилла, – с психологом договорился?
- Извини, замотался, забыл, завтра же позвоню.
- Склероз – хорошая болезнь, ничего не болит, и каждый день новости.
- Не язви, сказал – позвоню, значит, позвоню.
Через неделю Гордиевский встретился с Петровой.
- Рад с вами познакомиться, Марина Владимировна. Брат весьма лестно отзывался о вашем докладе на семинаре. А мнению брата, хотя и младшего, я абсолютно доверяю. Хотел попросить вашей помощи. Мне нужны психологические портреты моих парней. Сделаете?
- Вам нужна моя помощь, Сан Саныч? Вам, опытному наставнику, старшему тренеру сборной СССР. Насколько я о вас наслышана, о методах вашей работы, а я сейчас специализируюсь в вопросах спортивной психологии, вы сами непревзойденный авторитет. О вашей методике можно диссертацию писать. Я читала вашу книгу об управлении командой в баскетболе.
Гордиевскому весьма приятно было слышать сказанное, но он никак не проявил себя, ни жестом, ни мимикой.
- Марина Владимировна, я тренер – профессионал, но психолог – любитель, если так можно выразиться. Конечно, как мне думается, я знаю всю подноготную своих игроков. Заметьте, я сказал, как мне думается. Могу и ошибаться в чем-то. Ну, что, согласны, поможете?
- Ну, хорошо, – сказала Петрова, – у меня есть специальные тесты, определенный опыт общения со спортсменами также есть.
Давайте, попробуем.
- Сколько времени вам нужно на тестирование, на общение?
- Я думаю, полчаса на человека будет достаточно. Но предупреждаю, Сан Саныч, результаты анализа могут быть с погрешностями. Чтобы получить достоверные данные, нужно длительное наблюдение и общение.
- Ну, этого я вам обещать не могу, – сказал Гордиевский, – мне нужно тренировать команду, а не заниматься научными исследованиями. Принимаю ваши условия: полчаса на человека. Поделим игроков на несколько групп, с таким расчетом, чтобы в день на обследование не уходило более полутора часов.
- Хорошо, – согласилась Петрова, – когда начнем?- Да хоть завтра.
Метелкин был от спектакля в восторге. Владимир показал Виктору Москву, сходили еще в пару театров. Жизнь в столице перестала казаться скучной и однообразной. У Метелкина появились новые знакомые, некоторые из знакомых переходили в разряд приятелей, как, например, Женя Каплин, начинающий журналист одной из ведущих московских газет. Как-то после тренировки к нему подошел парень с блокнотом, представился, попросил об интервью «молодого журналиста с молодым, подающим большие надежды, спортсменом». Так завязались их отношения, переросшие в дружбу.
На следующий день при встрече Гордиевский передал погрупповой список баскетболистов Петровой. В первой группе значились Гуськов, Метелкин и Куртайтис. Примерно через два часа Петрова завершила работу.
- Ну как? – нетерпеливо спросил Гордиевский.
- Результаты тестов нужно еще обработать, на это мне потребуется время, пока могу рассказать большей частью о личных впечатлениях от общения, – ответила Марина.
- С интересом вас слушаю.
- Итак, Гуськов. Спортсмен с достаточно высоким уровнем интеллекта. Реально оценивает себя и свое место в команде. Прагматичен и в меру ироничен. Склонен к самоанализу. На вопрос, хотел ли он по окончании карьеры игрока стать тренером, ответил отказом. Ответил искренне, но, думаю, Сан Саныч, вам он был бы неплохим помощником. Мне кажется, он еще не определился с тем, чем будет заниматься, покинув площадку. И эта неопределенность не от безразличия к своему будущему, от желания пустить все на самотек, а, наоборот, от высокой требовательности к себе. Вы поправите меня, если ошибусь, но Гуськов тот человек, который может пожертвовать собой ради других, хотя внешне скрывает свои позитивные качества за маской иронии.
Пригласив к себе Метелкина, Петрова внимательно посмотрела на него.
- Так вот вы какой, Виктор Метелкин. Недавно познакомилась с вашим бывшим тренером Калитвинцевым, много и хорошо о вас рассказывал.
- Он не бывший, он всегда будет моим тренером, – парировал Метелкин.
Совсем еще мальчишка, с характером, но и одновременно наивный, не поломала бы его московская жизнь. Наставник ему здесь нужен, хороший наставник за пределами спортивного зала. Психика крепкая, данные хорошие. Наверное, молодой Гуськов был таким же, подумала Марина.
- Теперь о Куртайтисе. Он проходит здесь военную службу, призван в армию из Литвы. Там играл в местном ведущем клубе. Сколько ему осталось служить, еще год? Мне представляется, не нужно строить в отношении него долгосрочных планов. Вы не удержите его ни деньгами, ни машиной, ни квартирой. Он спит и видит себя только в литовской команде, хотя открыто об этом и не говорит. У него твердый характер, большая уверенность в своих силах. Этот парень не признает авторитетов, все мысли его только о баскетболе. Он мечтает стать большим баскетболистом, и, будьте уверены, станет им. Я не видела его на площадке, оценивать его возможности и талант ваша, Сан Саныч, прерогатива. Хочу лишь отметить, что Куртайтис добьется даже больше того, что ему отпущено природой.
- Спасибо, Марина Владимировна, – сказал после некоторой паузы Гордиевский, внимательно выслушав ее, – завтра продолжим работу.
- Вы с чем-то не согласны? – спросила Марина.
- Позвольте, мое мнение я оставлю при себе. Вам же огромная благодарность. Будь я вами недоволен, не продлил бы сотрудничество.
Прямо у выхода УСЗ «Красное знамя» стояла гуськовская «Волга», хозяин был за рулем. Увидев выходящую их спорткомплекса Петрову, Гуськов выглянул из машины и окликнул ее.
- Марина Владимировна, садитесь, подвезу вас до дома.
- Да нет, спасибо, я как-нибудь сама.
- Тренер дал команду сопроводить вас до дому.
- Передайте ему спасибо, я доеду на метро.
- Не могу ослушаться, полковник приказал – майор должен выполнять.
Видя, что Марина продолжает упорствовать, Гуськов признался:
- Каюсь, виноват. Никто мне не приказывал. Моя инициатива.
Но пешком я вам уйти не дам.
- Ну, хорошо,- после некоторых колебаний Петрова села в автомобиль. – Наверное, вам не терпится узнать итоги тестирования.
- Отнюдь, мне это абсолютно не интересно.
- Разве, а у меня есть один знакомый баскетбольный тренер, так тот после знакомства все пытался выяснить, что я о нем думаю.
- Кто, если не секрет?- Секрет.
На следующий день Гуськов опять ждал Марину у дверей спорткомплекса.
- А вам не кажется, что такое повышенное внимание ко мне выглядит несколько неуместным? – спросила Марина, садясь в машину. – Вы меня ставите в неловкое положение. Что скажут ваши партнеры.
Гуськов махнул рукой.
- Ничего не скажут, это не их дело. А им я скажу, что выполняю поручение Гордиевского.
- Но у вас же есть семья, жена. А вы пытаетесь завести интрижку на стороне.
- Нет у меня жены, и никогда не было, так что будьте спокойны.
- В таком случае я очередной объект ваших увлечений.
- У вас просто поразительный дар аналитика. Будь вы очередным объектом, я не афишировал бы наши отношения.
- Какие отношения? – спросила Марина. – Никаких отношений нет.
- Будут, – спокойно ответил Александр. – Вот, достал по случаю два билета в Большой театр на «Спартака» с Марисом Лиепой. Но, если вы не хотите…
- Ой, хочу, хочу, – как девчонка взвизгнула Марина.
На следующий день у входа в театр с букетом цветов Гуськов ждал Марину. Александр был в военной форме.
- Это еще что за маскарад? – спросила подошедшая Марина.
- Какой маскарад, – обиделся Гуськов, – я майор Советской Армии, пришел в форме, чтобы, так сказать, придать себе больше веса.
- Вы откровенны, это мне нравится, – Марина взяла Гуськова под руку.
В фойе, когда они разделись, Марина обратила внимание на награды Гуськова – орден «Знак Почета» и медаль «За трудовую доблесть».
- Что-то награды у вас не боевые?
- Вы правы, – сказал Гуськов. – Спасибо, что такими награждают. Мой отец во время войны был хирургом в прифронтовом госпитале. Не воевал, но был ранен при артобстреле. Он спас десятки, а может быть, сотни жизней. Награжден боевым орденом Красной Звезды. И я считаю, это справедливо. А я десять лет гроблю здоровье во славу армейского спорта, помогая завоевывать медали и кубки, в том числе международные. Ломал руки и ноги, ударялся головой о бетонный пол, и ничего… – Гуськов после небольшой паузы продолжил, – вот такой,- он показал на орден, – есть еще только у Сереги Зеленского. Но он олимпийский чемпион, тринадцать лет в сборной. Но мы-то ладно. Лидия Владимировна Алексеева 22 года руководила женской сборной СССР по баскетболу. Все эти годы команда не знала поражений. Одержаны победы на двух Олимпиадах, пяти чемпионатах мира, двенадцати европейских первенствах. И за все это она была один раз награждена низшим по статуту среди орденов СССР орденом «Знак Почета». А у председателя исполкома какого-то, кажется, таджикского города таких орденов пять. Неужели же Лидия Владимировна сделала для страны меньше, чем та женщина из Таджикистана? На чемпионате мира в Пуэрто – Рико в финальном матче с американцами, когда судьба матча была еще не определена, я, несмотря на мой небольшой для баскетболиста рост, боролся в прыжке за отскочивший мяч, под щитом соперник подставил мне спину, я упал на пол, сильно ударившись головой. Мы стали чемпионами мира, и я получил вот это, – Гуськов показал на медаль. – Потом я еще раз повредил голову. Теперь меня часто ночами мучают головные боли, на тренировках, бывает, кружится голова. Только об этом я никому не рассказываю.
- Почему же мне говорите?
- Моя будущая жена должна знать обо мне все.
Возникла пауза.
- Пойдемте, третий звонок прозвучал, – сказала Марина тихим голосом. – И никогда не говорите необдуманных фраз.
- Я… – начал Гуськов, но Марина прикрыла его рот ладошкой.
По окончании спектакля в автомобиле Марина повторила:
- Никогда не говорите необдуманных фраз.
- Я всегда говорю обдуманно, – возразил Александр. – Кто-то находит свою любовь, свою половинку еще в школе, кто-то лет в двадцать, кто-то в двадцать пять. А я вот – в тридцать два. Да, я встречался с женщинами, а как иначе, я ведь взрослый, нормальный мужчина. Но, у меня никогда не было такой как вы, женщины, с которой я хотел бы связать свою судьбу.
- Но вы же меня совершенно не знаете, ничего обо мне не знаете, даже не знаете, замужем я или нет.
- Ну, то, что не замужем, это точно. С вашими моральными принципами, будь вы замужней женщиной, вели бы себя иначе.
- Да, вы правы. Но у меня есть дочь.
Александр немного помолчал, а потом сказал:
- Предлагаю бартер. Ты знакомишь меня с дочерью, а я тебя со своими родителями. С кого начнем?.
Жизнь в Москве требовала денег, Метелкин порой оказывался в затруднительном положении. Занимать он не любил, и только однажды обратился к одному из новых приятелей.
- Знаешь, – сказал тот, – у самого проблемы. А ты вот что, продай свои джинсы. Правда, они уже ношеные, но рублей за 200 их толкнуть можно. Хорошие деньги, за такие месяц горбатиться нужно. А поедешь за бугор, другие себе купишь.
- Кому, как, я у вас тут ничего не знаю, – признался Метелкин.
- Ну, это я беру на себя, но 20 процентов мои.
Метелкину ничего не оставалось, как согласиться.
Виктор давно собирался позвонить Лизе, но что-то его удерживало. В глубине души он все еще ждал письма от Наташи.
Гуськов вечером заскочил к родителям.
- Тут такое дело, хочу вас с одной женщиной познакомить.
- Ну, наконец-то, – всплеснула руками Людмила Сергеевна. – Надеюсь, отношения серьезные.
- Серьезней не бывает, – ответил Гуськов. – Только вы тут поделикатнее, без лишних расспросов.
Через несколько дней Александр привез Марину к родителям. Та долго сопротивлялась.
- Может не стоит, Саша. Мы еще так мало знакомы.
- Не волнуйся, все будет нормально.
Скованность за столом прошла быстро, сразу, как только Сашин отец, Владимир Дмитриевич, узнав, что Марина врач, засыпал ее множеством вопросов.
- Папа, – пытался урезонить его Александр, – ты не на врачебном консилиуме, угомонись.
Перед десертом Людмила Сергеевна обратилась к сыну:
- Саша, помоги мне со сладким на кухне, а коллеги пусть пока пообщаются, видишь, отцу не терпится задать Марине еще пару тысяч вопросов.
Разливая на кухне чай, сказала:
- Вот так состарился, что, кроме разведенки с ребенком и найти никого не можешь. Упустил время.
Александр обнял ее за плечи.
- Но Марина же тебе нравится.
- Поживем – увидим, – философски заметила мать.
Тем временем Владимир Дмитриевич все пытал гостью.
- Меня всегда интересовали психические аспекты возникновения онкологических заболеваний. По моим наблюдениям стрессовые ситуации играют, если не главенствующую, то одну из решающих ролей. И поведение человека, то, что в прежнее время относили к грехам. Что по этому поводу думает профессиональный психолог?
- Не могу с вами не согласиться, Владимир Дмитриевич, но я специализируюсь сейчас по спортивному профилю, и вряд ли могу сказать что-то определенное.
- Кстати, о спорте, – сказал Гуськов-старший, увидев возвращавшихся в зал жену и сына. – Меня часто пациенты и коллеги спрашивают, а не родственник ли я баскетболисту Александру Гуськову. Нет, вы представляете! Насколько я знаю, сына никто никогда не спросит, а не его ли отец знаменитый хирург, заслуженный врач РСФСР Владимир Дмитриевич Гуськов? Куда мы катимся! Хлеба и зрелищ! Как в древнем Риме.
- Успокойся, Володя, – ласково обратилась к нему супруга. – И, слава Богу, что ты известен в узких кругах. Представляешь, если вся страна будет о тебе говорить. Это будет означать, что половина населения больна онкологией.
- Ну, может быть, может быть, – согласился, вздохнув, Владимир Дмитриевич.- Только не подумайте, что я ревную к славе сына.
- Хорошие у тебя старики, – сказала Марина, когда они вышли из подъезда.
- И ты им понравилась.
- Думаешь.
- Не думаю, знаю. Ну, что, ко мне?
- Саш, я очень хочу, но Аня дома одна.
- Тогда берем Аню и в зоопарк.
- Какой зоопарк. Ты на часы посмотри.
- Тогда в цирк.
- Саша, с тобой я впервые почувствовала себя женщиной, – Марина прижалась к Александру.
Глава 4
СКАЗКА О ПОТЕРЯННОМ ВРЕМЕНИ
Стартовый тур Первой лиги для команды Калитвинцева проходил в Ленинграде, где помимо «Северной звезды» была еще команда первого дивизиона «Электросвет». По окончании тура он планировал полететь в Москву, где на свой первый тур собиралась одна из шестерок клубов Высшей лиги. В числе участников помимо московских «Красного знамени» и «Олимпии» были команды из Вильнюса, Таллина, Минска и одна из двух участвующих в чемпионате киевских команд. Другая шестерка начинала чемпионат в Тбилиси. Туда со своей «Северной звездой» должен был отправиться Васильев.
Калитвинцев стартовал неплохо, в трех первых играх одержал две победы, уступив лишь армейской команде Риги. После трех дней соревнований полагался выходной день, на него была запланирована их встреча с Васильевым. Но еще до встречи утром он позвонил в Москву, Марине домой. Позвонил рано, пока та еще не ушла на работу.
После взаимных приветствий сообщил: «Через три дня буду у тебя».
- Нет, Слава, – ответила Марина, – ко мне не приходи. Я встретила мужчину, и, кажется, я его полюбила. Нам не стоит встречаться.
- Подожди, Марина, как же так. Ведь всего несколько недель назад все было иначе.
- Иначе ничего не было. Я не хочу с тобой объяснений, тем более по телефону. Прими все как есть и, пожалуйста, не звони мне больше.
Марина повесила трубку.
Днем Калитвинцев встретился с Васильевым на его квартире.
- Ну, чего не весел, чего голову повесил? – спросил Васильев, посмотрев на Калитвинцева. – Переживаешь поражение от рижан? Все твои игры не смотрел, сам понимаешь, тренировки, но игру с рижским «Красным знаменем» наблюдал. Рижане твой основной конкурент за выход в «Вышку». Думаю, побороться тебе по силам. И еще, я так полагаю, вы из одного общества, а в Риге уже есть команда радиозавода в Высшей лиге. На ее фоне армейцы будут явно выглядеть слабее. А оно спортивному руководству Министерства обороны надо? Так что, твоя команда в «Вышке» будет смотреться предпочтительнее, тем более, пока в Высшей лиге ни одной команды из Средней Азии нет. А баскетбольную географию нужно расширять. В подтверждение моих слов скажу, не зря же в нынешнем сезоне в число двенадцати лучших команд Союза волевым решением включили команду из Владивостока.
- Владимир Петрович, я рассчитываю только на свои силы. Так, наверное, будет правильнее. А на хмурый вид внимания не обращайте, просто не выспался. Буду вам признателен, если еще одну игру нашу посмотрите. Оценку дадите, подскажете что-нибудь.
- Это можно, – согласился Васильев, взглянув на расписание игр. – Ты днем завтра играешь, как раз я буду свободен. А после игры поговорим.
- Вы-то как, – спросил Калитвинцев, – что теперь без Сашки делать будете?
- Как-как, да никак. Ты же знаешь Саню заменить невозможно. Но команду я бросить не могу. Будем играть, хотя при теперешнем положении попадание в пятерку уже успех. Кончилось наше противостояние с Гордиевским. Мог бы уйти, мог, скажу тебе по секрету, получил пару очень заманчивых предложений. Но не пойду, я же родился здесь, куда же я из родного города, от своих парней, они же в меня верят.
- И что, Владимир Петрович, вы ни при каких обстоятельствах из Питера не уедете?
- Уеду, если парни меня бросят, но в ближайшее время такое вряд ли случится.
- А я вот, Владимир Петрович, если перемен не будет, планирую из команды уйти. Какое место в «Вышке» я с этим составом займу?
- Ну, – протянул Васильев, – не выше десятого.
- Вот, вот, а я не хочу быть тренером команды – аутсайдера. Все мои доводы остаются вне внимания руководства, и ничего поделать я с этим не могу.
- Куда ж, в Германию поедешь, – усмехнулся Васильев.
- Да нет, – ответил Калитвинцев, – время я потерял, звонил, они уже югослава взяли, не стали дожидаться.
- А ты как хотел, думал, они на тебя молиться будут? Запомни, Слава, хороших тренеров много, а сильных команд мало. Заявить о себе можно только результатом. Так что, подумай, прежде чем принимать решение. А на личном фронте что, все один?
- Пока один, Владимир Петрович. Была в Москве женщина, вы ее знаете, психолог, на семинаре познакомились. И здесь я время упустил. Пока телился, у нее другой мужчина появился. Вот такая сказка о потерянном времени получается.
- Да, грустно, – подытожил Васильев. – Ну, давай по одной, – хозяин налил по рюмке коньяка. – Катюша, как там с обедом, скоро?
- Несу, несу, – раздалось из кухни.
- А с немкой твоей что? – продолжал расспрашивать Васильев.
- Да, ничего, Владимир Петрович, мы же в разных странах живем.
- А встретиться с ней не хочешь? Это я опять об операции. Две возможности ты упустил, не упусти третью. Как обещал, деньги в долг даю. По окончании сезона и езжай. С выездом я тебе помогу, решим вопрос в Спорткомитете. Но, и от вас бумага с ходатайством должна быть, из вашего республиканского спорткомитета, а если они еще валютой подсобят, вообще классно будет.
- Спасибо, Владимир Петрович.
- Согласен?
- Согласен.
- А теперь попробуй наших разносолов.
- Кушайте, Слава, кушайте, – потчевала его Екатерина Михайловна.
Покинув гостеприимную квартиру Васильевых, Вячеслав решил прогуляться по вечернему городу. Он любил Ленинград, впрочем, как любил его каждый, кто хоть раз побывал в нем. Побродил по Невскому, вышел к Дворцовому мосту, остановился у Зимнего. Смотрел на бьющиеся о гранит набережной холодные волны Невы. На противоположном берегу темнел в сумерках шпиль Петропавловской крепости.
«Что же ты, Калитвинцев, – рассуждал он, – не много ли на себя берешь? После нескольких лет нищеты и прозябания в глухой провинции, поймал за хвост птицу удачи, и считаешь, что всегда она будет с тобой, не улетит никогда. Что и впредь тебе всегда будет сопутствовать везение и ждет прямая дорога вперед и вверх без ям и колдобин. Нет, так в жизни не бывает. Прав Васильев, тактично намекнувший, что пора с небес опускаться на грешную землю. Уйти, громко хлопнув дверью, чтобы уйти в никуда. Что, очередь стоит за великим тренером Калитвинцевым?
Так, – подытожил он, – буду гнуть свое, настаивать на усилении команды в случае выхода в Высшую лигу, настаивать аргументировано, а там будь, как будет. Еще раз прав Васильев, бери состав г… и делай из него конфетку. Тяжело, но надо, Калитвинцев, надо».
На следующий день он одержал третью победу на турнире, рижане неожиданно проиграли.
- Ну, что, Слава, – сказал подошедший к нему после игры Васильев. – Пытаешься нивелировать свои слабые стороны прессингом, постоянно убыстряешь игру – это правильно. Но, обрати внимание, сам ты был атакующим защитником, и твои «задние» в технико-тактическом плане смотрятся лучше игроков передней линии. Твоим «большим» явно мастерства не хватает, и не потому, что они от природы к игре под щитом неспособны, а потому, что ты им внимания уделяешь недостаточно. Не хватает времени на индивидуальную работу, оставайся с ними после тренировок, работайте с помощником на двух щитах. Без усиления игры форвардов и центровых тебе сложно будет усилить игру команды в целом. Вот, – Васильев протянул Калитвинцеву тетрадку, – мои наработки по игре центровых, тут десятка три упражнений, мною придуманных, бери, дерзай.
- Спасибо, Владимир Петрович. Вы, как всегда, правы. Сам об этом думал. А после ваших слов еще больше убедился в правильности анализа.
- Ты, вот что, – обратился Васильев к Калитвинцеву. – Игра у тебя завтра вечером, потому приходи на кладбище к 10 утра. У Седых сороковой день будет, мы с командой придем его помянуть, родные, из спорткомитета, не один ты там будешь. - Обязательно приду, Владимир Петрович.
На кладбище собралось много народу, не все помещались на аллее у могилы. Метрах в ста от захоронения еще толпились люди. Теплую, небольшую, но трогательную речь произнес председатель Федерации баскетбола Ленинграда. Местный поэт прочел стихи, посвященные выдающемуся баскетболисту.
- Меня рядом похороните, – неожиданно произнес Васильев, не отрывая взгляда от могильного холма.
Никто не отреагировал на его слова, все стояли в безмолвии, словно под гипнозом.
Когда начали расходиться, капитан «Звезды» Иван Ухов попросил баскетболистов остаться. Калитвинцев было повернулся к выходу, но Иван удержал его:
- Слава, останься.
Тренер и игроки сгрудились вокруг капитана.
- Тут, такое дело, ребята, после первого тура чемпионата в Клайпеде пройдет розыгрыш Кубка Советского Союза. Вы это знаете, я о другом. «Красное знамя» в Кубке участвовать не будет, москвичи стартуют в другом Кубке, европейских чемпионов. Остальные претенденты на медали чемпионата СССР в Клайпеду приедут – все прибалты, киевляне. Да, с уходом Сашки мы потеряли былую мощь, пусть так думают наши оппоненты, пусть ушел за лучшей жизнью в «Красное знамя» другой наш лидер, чемпион мира Нижегородов. Но мы остаемся командой, остаемся, несмотря ни на что. В память о Сашке Седых мы обязаны взять кубок. Если у кого иные соображения, лучше в Клайпеду не ехать.
Ребята молчали.
- Хорошо сказал, Ваня, – первым подал голос Васильев. – Участие в Кубке добровольное, за отказ никаких штрафных санкций не будет. Так что, решайте.
- Чего тут решать, – раздались голоса. И затем громогласное, хором. – Победа, только победа!
«Рано списывать со счетов «Северную звезду», рано, – подумал Калитвинцев. – Васильев вам еще всем покажет».
И раньше Васильев не мог упрекнуть своих ребят в слабоволии, в нежелании выкладываться в игре до конца, здесь же на Кубке страны его душа ликовала, парни буквально бросались под танки. Свое дело они вершили исправно, свое тренерское он должен был сделать не хуже. Тактика частых замен, столь любимая Васильевым, запутывала соперников, позволяла в полной мере активно защищаться. А на защиту, которую он всегда ставил во главу угла, здесь, играя в ослабленном составе, Васильев делал особый упор.
Ни тренер, ни игроки не скрывали своих намерений – мы приехали только за победой. Тренеры соперников в ответ вежливо улыбались. Как минимум, три команды по составу были сильнее васильевских парней. Но уже в первый игровой день ленинградцы камень на камне не оставили от команды из столицы Эстонии, обыграв ее с разницей в 23 очка. Так же уверенно были обыграны рижане. В финале «Северной звезде» противостоял киевский «Арсенал». Специалисты прочили киевлянам в нынешнем сезоне «серебро» вслед за непобедимым «Красным знаменем», в котором были собраны многие лучшие баскетболисты страны. Талантливые, в достаточной степени опытные, мощные и хорошо технически оснащенные центровые «Арсенала» Тимошенко и Беловодный не имели конкурентов в игре под щитами. На позиции, которую впоследствии назовут «на периметре» выделялся чемпион мира, один из двух лучших снайперов страны, Александр Санников, который на последнем мировом чемпионате, где сборной руководил Васильев, в финальном матче набрал 38 очков. Санникова как эстафетную палочку передавали друг другу для опеки лучшие «оборонцы» питерской команды, а, когда тот выходил на бросковую позицию, противостоять броску помогал кто-либо из «больших». Сложнее было с опекой центровых. Васильев дал команду играть на проходах. Уступавшие в мобильности форвардам «Северной звезды» Тимошенко и Беловодный нахватали фолов, и к концу второй половины игры из-за перебора персональных замечаний один за другим покинули площадку. Стало немного легче. За полторы минуты до окончания основного времени матча «Северная звезда» вела 4 очка. Васильев взял минутный перерыв и сделал замену – выпустил всю игру просидевшего на скамейке запасных, владевшего отменным дриблингом, защитника Горбина. Алексей Горбин звезд с неба не хватал, и в лидерах «Северной звезды» никогда не числился. Увидев произведенную замену, сидевший на трибуне председатель Федерации баскетбола Ленинграда возмутился: «Что он делает! К чему эта замена? Горбин весь матч «мерз» на скамейке, а Васильев ставит его в самый ответственный момент игры». Установка Васильевым была дана Горбину такая – он получает мяч и пытается держать его с помощью дриблинга примерно 25 из отведенных на атаку 30 секунд, чтобы постараться затем сделать передачу на бросок. При фолах от пробития штрафных, согласно правилам, отказываться, и только при сохранении разницы в 4 очка в последние 30 секунд игры вставать на линию штрафных бросков. Васильев боялся потерь при передачах в эти решающие минуты матча, еще памятен был олимпийский финал в Мюнхене, где Александр Седых на последних секундах игры сделал необдуманный пас, и это чуть было не завершилось катастрофой для сборной СССР. Его парни выложились полностью, при сильной усталости ошибки были неизбежны, потому он и выпустил Горбина. Алексей исправно водил, «морозя» время, отобрать мяч у него не могли, а когда пытались атаковать вдвоем, делал пас открытому партнеру, чтобы затем получить ответную передачу. Прозвучала финальная сирена, разрыв в счете не изменился. Кубок СССР у «Северной звезды».
- Это твой кубок, Сашка, – чуть слышно произнес Васильев.
